– У него такая шелковистая шерстка! Можно, я еще его поглажу?
Саймона поразила выдержка Лейлы: ведет себя так, будто на столе перед ней сидит не мерзкий выходец из ночных кошмаров, а какой-нибудь там хомячок или кролик!
– Нельзя, – улыбнулся Эмми. – Все равно может укусить. Характер у него сложный, непредсказуемый… Очаровательное создание!
Он присел на край стола рядом со своим любимцем, погладил его, потом взглянул на Саймона, словно только сейчас его заметил.
– Саймон, разве ты не хочешь посмотреть на него вблизи?
– Благодарю вас, господин Медо, у меня аллергия на животных, – отозвался Клисс – он занял позицию у дальней стены, возле двери в туалет. – В том числе на тихаррианских. Если я подойду, я сразу кашлять начну, и он испугается.
Спасибо фергону, голова у Саймона работала теперь не так уж плохо.
Эмми пожелал посмотреть репетицию и остался недоволен.
– Саймон, что это за ужимки? Это и есть хваленая школа «Перископа»? Когда ты улыбаешься, мне хочется проверить, на месте ли мой бумажник. Ты способен улыбнуться доброжелательно?
– Пожалуйста!
Клисс улыбнулся. Директор поморщился, а тихаррианский мурун припал к столешнице и угрожающе зашипел.
– Спокойно, Топаз. – Эмми вздохнул и погладил его по сине-зеленой полосатой спинке. – Я согласен с тобой, зрелище гнусное, но мы ведь уже сделали ставку на Саймона Клисса. Теперь нам придется учить его улыбаться. Саймон, смотри на меня! Вот это называется располагающая улыбка.
Он улыбнулся, открыто и заразительно, и сразу стал похож на симпатичного юношу из тех, что рекламируют кроссовки, апельсиновую санду и средства для безопасного секса.
– А вот это называется располагающая улыбка в интерпретации Саймона Клисса.
Вроде бы выражение не изменилось, но улыбка отвердела, в ней появилось нечто фальшивое. Желтые глаза Эмми щурились уже не весело, а настороженно и недобро, хотя и с показным оживлением.
– Заметил разницу? – спросил Эмми, перестав улыбаться.
– Эмми, где вы изучали актерское мастерство? – с ударением на «где» осведомился Саймон. Фергон избавил его от скованности, и вопрос был задан покровительственным тоном, с уничижительными нотками: этот богатенький мальчишка должен усвоить, что такое эксцессер старой закалки. Пусть знает свое место. – Дерь-мо! Понятно? Окаменевшее позавчерашнее дерьмо! Вас там облапошили и ничему не научили! Вы улыбаетесь, как в рекламе, а я – как в жизни, вот и вся разница! Театральные студии, рассчитанные на молодых дурачков…
