Взбешенный, он извлек из кармана сигарету. Ева протянула ему зажигалку.
— Извини, — буркнул он.
— Ты кончил? — спросила она. — Могу я сказать?.. Послушай… Я никогда не выйду замуж. Я вообще не должна была выходить замуж. Я слишком люблю любовь.
— Это глупо!
Он угадывал за темными стеклами тусклый блеск ее зрачков.
— При желании я умею быть терпеливой, — сказала Ева. — Я тоже все обдумала. Ни одного мужчину я не любила так, как тебя. Женщины обычно нелегко признаются в таких вещах. Но именно поэтому я и не могу стать твоей женой. Чего ты хочешь? Чтобы мы каждую минуту были вместе? Чтобы мы с утра до вечера занимались любовью? Чтобы я растворилась в тебе?.. Нет, дорогой. Любовь — это… — Она задумчиво отпила кофе. — Это ностальгия… Мне не хочется впадать в литературщину, но мне кажется, что любовь в этом и состоит… И именно потому, что я тебя люблю, у меня может иногда возникнуть желание отдалиться от тебя… или заставить тебя страдать… или забыть тебя… заменить кем-нибудь…
— Ева!… Умоляю тебя… Ева!
Ева придвинулась к нему так близко, что коснулась его плечом.
— Успокойся, милый Жанно. Мы ведь просто рассуждаем. Я показываю тебе себя такой, какая я есть. Может, потому, что я по натуре бродяга, дикарка, в моих глазах любовь, истинная любовь, должна пытаться сама себя разрушить. Если она выдержит… вот тогда…
— Но она выдержала, — прошептал Лепра. — Уверяю тебя, моя любовь…
Она закрыла ему рот рукой.
— Да, твоя любовь сильна, она эгоистична, победительна. Ты любишь как мужчина, как любил Морис…
— А как бы ты хотела, чтобы я любил?
— Вот оно. Ты должен согласиться любить, не пытаясь играть какую-то роль, ничего не ожидая взамен… Как бы это объяснить?.. Ты должен согласиться быть самим собой, и ничем больше.
— Но я никакой роли не играю.
— Вот видишь, ты не понял.
— Это ты…
— Нет, твоя игра состоит в том, что ты рассказываешь себе сказки, в которых нуждаешься, чтобы возбудить себя. А когда я тебе говорю о том, какая я на самом деле, ты меня отвергаешь, тебе плохо.
— Знаешь, очень уж ты мудришь!
В ресторан вошел слепец. Под мышкой он держал скрипку.
— Уйдем, — сказала Ева.
Слепой прижал скрипку к подбородку и заиграл песню Фожера с рыдающим вибрато.
— Это становится гнусно, — пробормотал Лепра.
Он расплатился по счету и, держа Еву под локоть, вывел ее на улицу.
— Теперь я, конечно, должен сказать тебе до свиданья?
— А ты не хочешь зайти ко мне? — спросила Ева.
Лепра, неуверенный, все еще взбешенный, уже утешенный, смотрел на нее, она медленно сняла очки, улыбнулась ему.
