Наконец они пришли. Геннадий жил на первом этаже, вернее сказать, в полуподвале пятиэтажного дома. Небольшая комната была вся заставлена подрамниками. Из мебели – только раскладушка и самодельный стол, длинный, во всю стенку. Вдоль нее полки с красками, кистями, черепами животных, перьями, самодельными бусами и прочими прибамбасами, которые обычно отличают мастерские художников.
Хозяин предложил Микису единственный имеющийся в комнате стул… и началась демонстрация живописных полотен. Художник был очень возбужден и взволнован. Еще бы. Наконец-то у него появился зритель, при этом человек, явно разбирающийся в живописи, такой доброжелательный, так заинтересовался его картинами.
Геннадий с гордостью показывал каждую новую работу, выражение его лица постоянно менялось. Он вспоминал, как писал пейзажи в различное время года, свое состояние в то время, свои воспоминания, ощущения. Показывал картины, как любимых детей, гордясь наиболее удачными и талантливыми, находя милые черты у более простых и не таких выдающихся, как все остальные, рассказывал истории, связанные с каждой из них. Когда демонстрация закончилась, у Самсонова уже был готов план его дальнейших действий.
– Мой дорогой друг, – начал он с расстановкой, – а не хотели бы вы продать эти работы?
Самсонов уже просчитал: купив все, что есть у Геннадия, он может довольно ловко распорядиться всем этим богатством. По самым скромным подсчетам, даже учитывая, что имя художника неизвестное, работы тянули тысяч на шесть рублей. За эти деньги в Риге можно было купить однокомнатную квартиру. Деньги у Самсонова были. Не шесть тысяч, конечно, всего три, да и то из них ему принадлежала лишь тысяча. Но он не собирался платить Геннадию даже и эту тысячу.
«Зачем этому алкашу в Угличе большие деньги? Достаточно будет 500 рублей. Все равно ведь все пропьет», – рассудил про себя доброжелательный покупатель и сообщил о своем желании приобрести все работы за такую, придуманную им сумму.
Радость, осветившая было лицо Геннадия, сменилась гримасой боли, отчаяния и безысходности. Пусть он убогий, нищий, но цену своим работам знает. В них вложено столько души, столько сердца! Ведь они никому никогда не были нужны… И вдруг понадобились…. Да, он беден и безвестен, но рядом с ним, безмерно одиноким человеком, живут его дети – его картины, в каждой из которых частичка души, частичка жизни. Не того существования, в котором он прозябал, а жизни духа. Именно высокий дух воплотился и жил в этих полотнах, поддерживая и защищая своего создателя. Художник ощутил свою беззащитность и никчемность, боль от того, что придется расстаться с самым, что есть у него дорогим, единственным, получив лишь символическую сумму денег, которая все равно никоим образом не сможет изменить качество его жизни.
