Сегодня тренировка кончилась минут за десять до заката. Большинство народу сразу же полезло в море. Когда Феб наполовину ушел за горизонт, на берег вышел Ловере и демонстративно остановился у всех на виду. С последним лучом заходящего светила я вылез из воды. Остальные ребята сделали это раньше. Я собирался узнать, что будет делать начальник лагеря, если я вылезу на минуту позже, но Лео посмотрел на меня с самым зверским выражением на физиономии. А ссориться с ним еще раз я не хочу.
После ужина мы мирно топали к своей палатке, намереваясь разжечь костерок и послушать, как Лео поет под гитару. Ну и подтянуть, конечно. Как вдруг…
– Такой дылда – и плакса! – услышали мы чей-то противный, немного визгливый голос.
У Роберто плечи дрогнули. Черт! Правильнее всего было бы не заметить: нас это не касается!
– Ага! – закричал тот же голос. – Плакса-вакса, гуталин, на носу горячий блин!
Даже теоретически это могло относиться только к кому-нибудь из нас.
Бовес хорошо сказал сегодня: «Грош цена тому командиру, что не стоит за своих горой». В любой ситуации, против кого угодно!
Поэтому я обернулся и посмотрел на этого мелкого (буквально) зловредного пакостника с презрением тигра к микробу.
– Ну чо ты? Это не тебе, длинный! Это твоему приятелю.
Приятели пакостника загоготали. Алекс удержал Роберто, который тоже обернулся и, кажется, собирался сделать что-нибудь такое, нехорошее. Тони тоже пришлось схватить за шкирку.
М-м-м, маленьких обижать нельзя. Они это отлично знают – и пользуются. Так нечестно. И вообще, по отношению к Роберто это не только удар ниже пояса, но и проявление черной неблагодарности. Я на малышню внимания почти не обращал, ну кроме Тони, конечно, но он брат моего друга и солдат моей команды. А Роберто действительно «большой собак», Тони его сразу раскусил. И к щенкам он относится с запредельным добродушием. С его плеча любой из них мог прыгнуть в воду, достаточно было только попросить.
– А тебе мама не говорила, что врать нехорошо?[6] – лениво поинтересовался я.
– Я не вру!
– Да ну? И готов за это отвечать?
Я поймал его за запястье и не отпустил, когда он рванулся.
– Пусти!
– Ну, полегче, – предупредили меня, – мелкого-то.
– Синьоры, – сказал я торжественно. – Маленьких, конечно, обижать нельзя. Но следует ли из этого, что они могут врать что угодно и их никак нельзя заткнуть?
Мелкий перестал сопротивляться. Ему тоже стало интересно.
Парень, готовый заступиться за малыша и первым встать в очередь желающих набить мне морду, задумался.
