Игорь шел, тоскуя о черном рогатом жуке. Заглядывал под каждый кустик. Жука не нашел, а на одном из березовых листков увидел гусеницу. Темно-оранжевую, с длинной черной щетиной.
– «Кукушкин ершик»!
Все подошли посмотреть на мохнатую находку. Гусеница и правда походила на ершик от ружейного шомпола. Таня спросила:
– А почему кукушкин?
– Так называется. Не я же придумал. Может, ее кукушки любят. Может, вкусная.
Умная Галина поджала губы.
– Ты, Васильков, хоть бы немного теорией занялся. Собираешь что придется, а толку нет. Даже названий научных не знаешь.
Игорь полюбовался гусеницей, научного названия которой он не знал, и не спеша ответил умной Галине:
– Я сперва накоплю материал, а потом буду сис-те-ма-ти-зи-ро-вать.
Это было солидно сказано, и Галина промолчала. О находке она тут же записала в дневник, для научного названия оставила свободное место.
Игорь уже хотел отправить «кукушкиного ершика» в морилку. Но вперед вылез Лех.
– Минуточку, граждане! – Лех подставил гусенице прутик, и она сразу обвилась вокруг него, превратилась в мохнатый шарик. – Проведем проверку нервов. Не хватай, Гарька, ничего с ней не стрясется.
Гусеница завертела оранжевой головкой с черными точками-глазами: что еще с ней хотят делать?
Лех поднял прутик и пошел к Тане. Он мог смело проводить свой опыт: Сеня ушел вперед выбирать место для привала.
Но узнать, боится ли Таня гусениц, Лех не смог. Таня отломила от сухой березы порядочную дубинку, прищурила левый глаз и пообещала:
– Ну, сунься. Сразу носом в чернозем зароешься, как американская ракета со спутником.
Лех, ясное дело, не хотел изображать американскую ракету. Он повернул к Галине. Галина сказала:
– Я ужа запросто вокруг шеи могу узлом завязать. А ты? Можешь?
– Лех, давай гусеницу, – велел Игорь. – Замучаешь раньше времени.
– Сейчас, – сказал Лех. – Последний опыт. Только поглядим, как она к барабанщику за шиворот поползет.
Васька остановился. Передернул лопатками.
– Чего ты, Лех, ко мне лезешь? – жалобно сказал Васька, и круглые веснушки снова сморщились у него на носу. – Я же тебе ничего не сделал. Лезешь и лезешь. Большой, да?
Толстые губы Леха растянулись в довольную улыбку. Он двигался медленно и торжественно.
– Ну, чего ты… – опять начал Васька и прижался рюкзачком к березе.
– Хи, – сказал Лех. – А барабанщик-то… нервный. Сейчас она тебя слопает, и привет с Сахалина. Бей тревогу!
– Лех! – не выдержала Таня. – Бессовестный!
