На обратном пути к кафе «Могул» я спросил, серьезно ли Майло относится к этому.
— А ты?
— У Коко Барнес катаракта обоих глаз, поэтому кто знает, что она видела на самом деле. Я считаю, что убийца планирует и оценивает свои действия. Он собран, и с мозгами у него все в порядке. Но это лишь догадка, а не научный вывод.
Майло нахмурился.
— Поиск этой рыжеволосой означает, что придется вступить в контакт с полицейскими патрульной службы тех мест, где обитают бездомные. Эти полицейские поддерживают связь с органами социального обеспечения и с лечебными учреждениями. И если Барнес права насчет того, что рыжая не из местных, мне не удастся ограничить поиск только западным районом.
— Одно тебе на руку. Женщина шести футов ростом, с кудрявыми рыжими волосами, безусловно, бросается в глаза.
— Допустим, я найду ее, и что потом? Я получу в распоряжение специалистку по мусорным бакам, посетившую проход между домами за пять часов до того, как задушили Джули. — Майло покачал головой. — Серьезно ли я отношусь к этому? Не очень. С другой стороны… — Что?
— Если я не обнаружу в самое ближайшее время что-нибудь еще, мне просто нельзя позволить себе не учитывать эти сведения.
Я остановился в погрузочно-разгрузочной зоне перед рестораном. Под «дворником» машины Майло, не имевшей отличительных знаков, лежал сложенный штрафной талон.
— Хочешь познакомиться с Эвереттом Киппером? — спросил Майло.
— Еще бы.
Он прочитал то, что значилось в повестке с вызовом в суд: «Проезжай. Пока я снимаю это место, я могу и занимать его».
— Компенсирует ли город мой штраф?
— Разумеется. Я пришлю тебе целый ящик бесконечных благ по линии системы освобождения от штрафов федеральных служащих.
Эверетт Киппер работал в фирме «Мунископ», которая размещалась на двадцать первом этаже небоскреба из стали и бетона на Звездном авеню несколько южнее маленькой Санта-Моники. Оплата стоянки взималась неукоснительно, однако значок Майло произвел на служителя впечатление, и я припарковал свою «севилью» бесплатно.
Холл здания был размером с добрый стадион и обслуживался дюжиной лифтов. Мы поднялись в гробовой тишине. Овальная приемная «Мунископ» была обшита панелями беленого клена, неярко освещена и устлана коврами. Вдоль стен размещались сменные элементы из кожи шафранового цвета. Значок Майло встревожил суровую коренастую секретаршу. Чуть позже она компенсировала свою первоначальную настороженность белоснежной доброжелательной улыбкой.
