— Верное наблюдение, — согласился я, не понимая, почему обычные слова привели Шоффлера в такое возбуждение и куда он клонит.
— Парень устал от моих вопросов, — продолжал детектив, — а я все давил на него. Не мог ли он высказаться конкретнее? Оказалось, что высокий человек не был в костюме короля. Не был он и рыцарем. Кассир не знал, чей костюм был на хозяине собаки. Ведь его наряд, так же как и наряд костлявого пса, практически состоял из одного здоровенного воротника. Затем кассир сказал мне, что на человеке были колготки, а в руках он держал флейту. — Шоффлер взглянул на меня поверх очков и продолжил: — Я спросил: «Постой, какая флейта?» Я слышал о музыкальном инструменте и от другого источника, но не придал информации значения. Парнишка оживился, словно к нему вдруг пришло озарение, и заявил: «Вспомнил! На нём была куртка четырёх разных цветов, и в руке — флейта». И теперь я знаю, под кого он косил. Это был так называемый Дудочник в пёстром костюме. Флейтист-соблазнитель из поэмы Браунинга.
Шоффлер закрыл блокнот. Он был явно собой доволен, а я ощутил, как ужас ледяной рукой впивается в мой затылок. О чём говорится в этой сказке? Насколько я помню, Дудочник избавил поселение от крыс, но жители ему не заплатили. Тогда он стал наигрывать какую-то мелодию, и за ним последовали дети. Я забыл, что потом случилось с детьми. Неужели они исчезли?
Я в любое мгновение мог точно сказать, сколько времени прошло с момента исчезновения сыновей. Для этого мне не нужно было упражняться в математике, я моментально извлекал из недр памяти нужную цифру. Когда я отвозил родителей в аэропорт, со времени пропажи близнецов прошёл двадцать один день и восемь с небольшим часов.
Я предложил им лететь домой (Джек и Маргрэт сделали это неделей раньше), и мне без особого труда удалось преодолеть их символическое сопротивление.
В аэропорту мама долго не выпускала меня из объятий, а выпустив, расплакалась. Отец коротко, по-мужски, коснулся губами моей щеки. Я, стоя за пределами зоны контроля, наблюдал, как лысый плечистый мужчина отвёл маму в сторону, чтобы досмотреть ещё раз. Мама сняла светло-жёлтый блейзер и стояла, вытянув в стороны руки, пока охранник проверял её сканером. Он делал это так медленно и методично, что её руки начали дрожать от усилия сохранить позу.
Ощущения, которые я в этот момент испытывал, свидетельствовали, как плохо я контролирую свои эмоции. Глядя, как плешивый издевается над мамой, я кипел дикой яростью, с трудом сдерживаясь, чтобы не прорваться через ворота металлоискателя и как следует врезать мерзавцу. Мне хотелось одним ударом свалить его с ног, чтобы его плешивая башка стукнулась об пол. Мне казалось, что я уже слышу его фальшивые причитания: «Я всего лишь делаю свою работу». Фальшь состояла в том, что если бы он по-настоящему старался выявить потенциальных террористов, то не стал бы тратить время и казённые деньги на издевательство над моей мамой. Он вовсе не «делал свою работу». Он упивался властью.
