В этом процессе, как и в снятии отпечатков пальцев, было что-то отталкивающее. Мне казалось, что я попал в ловушку и нахожусь в заведомо проигрышном положении. Тест на детекторе являлся современным вариантом испытания, которому подвергались салемские ведьмы. Судя по историческим передачам, к их ногам привязывали камни, а затем бросали в воду. Если женщина не тонула, как все другие люди, её объявляли ведьмой и сжигали на костре.
Детектор лжи сулил мне практически то же самое. Даже простое согласие на проверку шло мне во вред. Если я не окончательно провалюсь во время эксперимента, то результат (мне, как человеку, делавшему репортажи с судебных заседаний, это хорошо известно) может быть объявлен «неопределённым». Если же я пройду его с блеском, это тоже ровным счётом ничего не даёт, поскольку никто результатам теста не доверяет. Как сказал с улыбкой оператор, предлагая мне занять место у прибора, «эти данные не могут быть представлены в суде в качестве доказательств».
— Так зачем же в таком случае себя утруждать? — услышал я свой голос и страшно разозлился. Болтовня была здесь совсем не к месту.
— Результаты могут оказаться весьма поучительными, — пожал оператор плечами. — Даже если и не выходят на уровень доказательств.
Мы оба знали, почему они себя утруждают. Результаты теста могут оказаться «поучительными» в нескольких смыслах. Одно дело, если вы просто соглашаетесь на проверку, и совсем другое — если вам повезёт и у вас окажется оператор, который дружелюбно задаст нейтральные вопросы.
Гэри Кондид согласился пройти проверку, но пригласил своего оператора. Так же поступили и родители Джонбенета Рэмзи. Способы уклонения от обычной процедуры, к которым прибегали люди с сомнительной репутацией, были мне хорошо известны. Как и многим другим.
Тест, по существу, является формой давления на психику — давления прямого и примитивного. Перед вами сидит подозреваемый, и вы, пытаясь выжать из него сведения всеми доступными вам способами, выводите его из равновесия, заставляя психовать. Все это мы видели миллион раз. Итак, Шоффлер хотел выжать из меня информацию.
Оператор выдавил немного геля на электроды и приладил их к моей коже. Гель оказался страшно холодным.
Да и сам оператор, похоже, источал арктический холод, когда равнодушно разъяснял мне ход предстоящей процедуры. После бесконечной проверки оборудования он начал задавать мне вопросы из заранее подготовленного списка.
Самые простые звучали так: «Вас зовут Алекс?», «Вы живёте в Северной Дакоте?», «На вас голубая рубашка?» Он задавал их столь же ровно, что и вопросы по существу дела. «Это вы убили Кевина и Шона?» «Вам известно, где сейчас находятся Кевин и Шон?»
