Раздеться она не посмела бы, потому что ее соски и волосы на лобке даже при тусклом свете смотрелись бы слишком реально.
Барби попятилась. Потом подхватила маску и вытянула ее перед собой, словно защищаясь:
– О чем это ты? Она была здесь? Они нас убьют? Так это правда? И они умеют нас различать? – Барби была на краю паники, готовая вновь разрыдаться.
– Нет-нет. Думаю, тут побывала полиция…
Но ее слова запоздали. Барби уже приоткрыла дверь:
– Она – это ты! Что ты сделала с… Нет! Не прикасайся ко мне!
Барби сунула руку в охапку одежды, которую прижимала к груди. Бах на мгновение замерла, ожидая увидеть нож. Воспользовавшись этой паузой, барби быстро выскользнула в коридор и захлопнула за собой дверь.
Когда Анна-Луиза выглянула из комнаты, женщина уже исчезла.
Бах постоянно напоминала себе, что она здесь не для того, чтобы отыскать других потенциальных жертв – а ее гостья наверняка одна из них, – а чтобы поймать убийцу.
Приходившая к ней барби была извращенкой – исходя из единственного определения этого порока, имеющего смысл среди стандартистов. И она, и наверняка другие убитые барби изобрели себе фетиш – индивидуальность. Когда Бах это поняла, то ее первой мыслью стало удивление – почему они попросту не покинули общину и не стали вести себя так, как им хочется? Но почему тогда христианин ищет проститутку? Ради вкуса греха. А в большом мире то, чем занимались эти барби, практически никого не волновало. Здесь же это считалось наихудшим, а потому и самым сладким грехом.
Дверь снова распахнулась. Вошла женщина. Растрепанная, она тяжело дышала.
– Мы вернулись, – сказала она. – И мы очень сожалеем, что поддались панике. Сможете ли вы простить нас?
Она направилась к Анне-Луизе, разведя руки. Выглядела она настолько уязвимой и жалкой, что Бах очень удивилась, получив удар кулаком в скулу.
Удар отшвырнул ее к стене. Через секунду она уже лежала на полу. Колени женщины упирались ей в грудь, а нечто острое и холодное касалось горла. Бах очень осторожно сглотнула и промолчала. Горло невыносимо чесалось.
– Она мертва, – сказала барби. – И ты следующая, – Но в выражении ее лица появилось нечто такое, чего Бах не поняла. Барби протерла глаза и прищурилась, вглядываясь в нее.
– Послушайте, я не та, за кого вы меня принимаете. И если вы меня убьете, то навлечете на своих сестер гораздо больше проблем, чем сможете вообразить.
Барби помедлила, потом грубо засунула руку ей в промежность. Ее глаза распахнулись, когда она нащупала гениталии, однако нож не шелохнулся. Бах поняла, что говорить ей следует быстро, и главное, не ошибиться.
