За прекрасной маской, подумал я, скрывается испорченная девчонка — так некогда в статуях богов прятались обманщики-жрецы.
— Очень жаль, что Джон Тратвелл не прислал мне кого-то другого. Все равно кого.
— Я что-нибудь сделал не так?
— Вы задаете слишком много вопросов. Копаетесь в наших семейных делах, а я и так сказала вам больше, чем надо.
— Вы можете мне доверять, — сказал я и тут же пожалел о своих словах.
— В самом деле могу?
— Доверяли же мне другие. — Увы, в моем голосе звучала рекламная нотка. Мне не хотелось расставаться с этой женщиной и ее не совсем обычным делом: в красоте Айрин Чалмерс было нечто, заставляющее интересоваться ее прошлым.
— Я уверен, что и мистер Тратвелл посоветовал бы вам быть со мной откровенной. Когда я работаю на адвоката, по закону я так же имею право хранить тайны клиентов, как и сам адвокат.
— А что это все-таки значит?
— А то, что меня нельзя заставить говорить о том, что я узнаю в ходе расследования. Даже если присяжные и решат предать меня суду, заставить меня говорить они не вправе.
— Понятно.
Она поймала меня на хвастовстве: я пытался себя рекламировать, и теперь она могла меня купить, причем не обязательно за деньги.
— Если вы пообещаете ничего не говорить даже Джону Тратвеллу, я вам кое-что скажу. Не исключено, что ограбление было не совсем обычным.
— Вы подозреваете кого-то из своих? Не похоже, чтобы сейф был взломан.
— Лоренс тоже так думает. Вот почему он не хотел вас приглашать. Он мне даже Джону Тратвеллу не разрешал сказать о пропаже шкатулки.
— А кто, он считает, украл шкатулку?
— Он не говорит. Но мне кажется, он подозревает Ника.
— У Ника прежде бывали неприятности?
— Другого рода, — сказала она так тихо, что я с трудом ее расслышал. Она как-то сразу сникла, словно мысль о сыне навалилась на нее ощутимой тяжестью.
— И какого же рода неприятности у него были?
— Так называемые эмоциональные проблемы. Он неизвестно почему ополчился против нас с Лоренсом. Убежал из дому, когда ему шел двадцатый год. Пинкертоны несколько месяцев не могли его найти. Нам эти поиски обошлись в несколько тысяч долларов.
— Где он был?
— Ездил по стране, подрабатывал на жизнь. Впрочем, его психиатр говорит, что ему это пошло на пользу. Потом он засел за учебу и даже обзавелся девушкой, — сказала она не то с гордостью, не то с надеждой, но глаза ее оставались по-прежнему мрачными.
— Вы не верите, что ваш сын украл шкатулку?
— Нет, не верю. — Она надменно вскинула голову. — Если б верила, вы не были бы здесь.
