– Я думаю, что мы прибыли как раз вовремя, – говорю я.
Соня вопросительно смотрит на меня.
– Вот и гроза.
– Гроза? – отвечает она. – Ах, да! Этот шум? Это не гроза. Это метро линии Со. Пути проходят по другую сторону... позади нашего дома.
– Во всяком случае, думаю, что недолго осталось ждать.
Я указываю на деревья, которые яростный ветер начинает резко пригибать при каждом порыве. По небу несутся черные тучи, а на горизонте толпятся все новые и новые массы облаков.
Соня пожимает плечами:
– В доме дождь не идет, – говорит она мне.
И мы направляемся к нему, поскрипывая гравием, которым усыпана аллея.
* * *
– Наконец-то немного отдыха, – говорит Наташа.
Она не добавляет, что дошла до ручки, видимо, понимая, что в конце концов мы это уразумели. Она падает в кресло, снимает свои туфли, потирая ногу о ногу, и испускает глубокий вздох. Потом притягивает к себе шкатулку, достает из нее табак и трубку, еще более мощную, чем трубка Нестора, украшенная бычьей головой. Потом набивает трубку, раскуривает ее и блаженно затягивается:
– Вот, чего я не могу себе позволить днем, – говорит она.
И смотрит на меня:
– Можно подумать, что это вас удивляет.
Я смущенно улыбаюсь:
– Право...
– Ладно, ладно, – говорит Соня. – Не притворяйтесь наивнее, чем вы есть на самом деле. Не хотите попробовать?
– Покурить трубку?
– А почему бы нет?
– Нет, спасибо.
И чтобы мне не воткнули ее насильно в рот, я поспешно закуриваю сигарету. Поняв мой маневр, Наташа заливается смехом. Успокоившись, она оборачивается к Соне:
– Пойдите скажите, пожалуйста, Ольге, чтобы она поторапливалась. Я не собираюсь поздно ложиться спать.
Соня отправляется на кухню. Наташа молчит, сладострастно пыхтя трубкой. Я с любопытством оглядываю гостиную. Она хорошо обставлена, в чем ничего нет удивительного, поскольку у Наташи, по-видимому, неплохое состояние, но мое особое внимание привлекает витрина, занимающая всю поверхность одной стены и содержащая добрую дюжину военных костюмов.
– Униформа гвардейского полка и казачьей сотни с Дона, – объясняет хозяйка дома, от которой не ускользнуло ни одно из моих движений. – Это маленький музей. И такой не один. Многие из наших коллекционируют такие реликвии.
– Можно садиться за стол, – объявляет Соня, возвращаясь.
Наташа оставляет свою трубку, кресло, туфли и в чулках отправляется ужинать в столовую. Мы идем вслед за ней.
* * *
За едой не очень весело. Подает нам Ольга, старая служанка, которая понимает только русский язык, да еще при условии, если ей громко кричат в ухо, ибо она глуха. Это не красит обстановку. Но необходимость криком отдавать приказания, наверно, мешает Наташе и Соне заснуть над тарелками. Усталость, которую удалось побороть на какое-то время, возвращается, и обе хозяйки фирмы, по-видимому, не в состоянии ей больше противиться. Правда, Соня попыталась было рассказать мне несколько анекдотов (знаменитые обещанные анекдоты), но без жара. Я грустно задаю себе вопрос, что я тут делаю. У меня впечатление, что я провалилась начисто со своей миссией. Однако... На меня находит предательское оцепенение. Я встряхиваюсь и, кажется, начинаю что-то соображать. Резкий порыв ветра бьет по окну плохо закрепленным ставнем, дождь льет, как при потопе. Электричество мигает. В отдалении я слышу долгое громыханье, несомненно на этот раз вызванное не линией метро Со.
