– Бона мне приснилась потом, я вже в Борисовку до Ивана приихала, вже Лидка була. Сниться, шо старуха та до мене пидходе та й гребень тягне – шоб я, значить, обратно взяла. Мне б его взяты, а я спуталась – и тикать!.. Потом казалы, шо вона у то время вмирала, грехи замаливала. Хотела з меня проклатье снять, а я, дура, не далась.
Желая вернуть былую красу, баба Вера решила сама овладеть ворожбой, нашла в соседнем хуторе бабку, что лечила травами и читала заговоры – «Хорошая була людына, усе людям, усе людям…» Она показывала бабе Вере лечебные травы, учила нужным словам…
– Баб Вера, а ворожить вы научились? – спросила я с замиранием сердца.
– Ще чого! – построжела она. – Ты не слухай, шо люди мелють. Не разумиють, а мелють. Ворожить – то с нечистой силой дела иметь, прости, Хос-с-споди, дуру старую! – перекрестилась бабка. – А людей лечить – надо шоб сердце чистое було, шоб Бог тоби помогал… – И баба Вера перекрестилась снова. – Ворожить… Тьфу!
К вечеру полегчало вовсе. Мы ужинали в хате, доедая вчерашние пироги «з ягидьмамы».
– Де вчора ходила? – спросила бабушка.
– На дорогу. Ой, бабуль, как тут красиво, особенно ночью… Пахнет так – как в сказку попала!
– Чем пахнет-то?
– Фиалкой ночной, или как ее там… Я по этому запаху скучала, даже, знаешь, покупала крем такой – он сам по себе дрянной, а пахнет этими цветами, покупала чтоб нюхать…
– Кажуть, от этого запаха люди с ума сходят, – встревожилась бабушка.
– Да ну тебя!
– Я те дам – ну! – рассердилась бабушка. – Кажу тоби – люди розум теряють от того цветка. И Верка вон… – Бабушка осеклась.
– Какая Верка? Баба Вера, что ли? А что она? Бабушка долго отказывалась продолжать, но в конце концов сдалась и поведала, что баба Вера приворожила своего мужа, деда Ивана, этой самой фиалкой и какой-то лунной водой. Как она это делала и что за «лунная вода» пошла в ход, добиться не удалось – очевидно, бабушка и сама этого не знала.
– Она ж говорит, что не ворожит никогда, – усомнилась я.
– А ты и веришь! – всплеснула руками бабушка, – А шо тады Иван на ней женился, не знаешь? На лысой-то? Чи девок других не було? Такий красавец був, полхутора по нем сохло – а он з Марьяновки Верку лысую привел!..
А скильки раз вин от нее уходив – вертался, як Серко с хвостом поджатым… Нет, Мариночка, тут дело такое… – И бабушка махнула рукой.
Было темно. Меня неудержимо тянуло на улицу. Я пошла, на этот раз в другую сторону – к дому бабы Веры. Во дворах, почуяв мои шаги, ленивым лаем перебрасывались собаки. Борщом тянуло от одного дома, сивухой – от другого, очевидно, гнали самогон, подгоревшим вареньем – от третьего. В маленьких окнах синим светились телеэкраны. Обычный вечер на хуторе Борисовка. «Доця, йды у хату!» – кричал кто-то, и девичий голос совсем рядом в темноте отвечал: «Зараз!» – а рядом с этим голосом тихо говорил что-то ломкий юношеский басок.
