Баба Вера очень похожа на остальных жительниц Борисовки, и все же что-то ее отличает от всех прочих. Ну, разумеется, главная ее отличительная черта – то, что она лысая. Совсем лысая – ни бровей, ни ресниц, а голову она всегда туго обвязывает платком. Говорят, такой она была смолоду. И тем не менее у бабы Веры есть муж, дед Иван, дочь Лидка и внучка Ленка, похожие друг на друга, как родные сестры, ибо дочь старше внучки всего на пятнадцать лет.
– Вже и правнучка е, – засмеялась баба Вера на мой вопрос о семье, – вже два роки ей, Шуркой звать.
– Лена замуж вышла? – осторожно поинтересовалась я.
– Ага, вышла, – засмеялась баба Вера снова. – Вышла и назад зайшла. Шурке три месяца було, як воны развелись, чертяки.
Ленкина мать, Лидка, родила дочь и вовсе без мужа. В Борисовке такие фокусы были в новинку. Баба Вера погоревала, но вскоре свыклась, и когда Лидка пошла в разнос, загуляла, бросив дочку на руки родителям, баба Вера, вопреки борисовским традициям, отказалась поливать дочь на всех углах грязью. Будь она простой бабой, житья ей не стало бы за такое пренебрежение общественным мнением. Но баба Вера была незаменимым человеком. Она снимала сглаз и порчу, лечила «припадочных» детей и даже, говорят, ворожила. Помимо этого, просто пользовала травами всех болящих, что было очень важно, ибо до ближайшей аптеки было два часа езды на велосипеде (другого транспорта в Борисовке, если не считать единственный частный «Запорожец», не было). Так что, с одной стороны, бабу Веру уважали, а с другой – побаивались, за глаза называя ведьмакой. Поди поругайся с человеком, если она запросто может извести и твоих свиней, и твой садик-огород, и тебя самого. Примеров «изведения» на хуторе пока не было, но обитатели Борисовки строго держались того мнения, что все может быть, если имеешь дело с человеком, связанным с потусторонними силами.
– Баба Вера, а как вы этому всему научились? – спросила я.
– Чему? – хитро улыбнулась она.
– Ну вот… лечить как выучились?
– Лечить… Ты ведь знаешь, шо я лысая? – спросила она вдруг. – А знаешь, от чого? Як мене було рокив семнадцать, я у баню пошла. У нас у Марьяновке (а я з Марьяновки сама) баня була одна на усих – жили-то бедно. От пошла я у баню…
В бане мылась какая-то старуха, не из марьяновских – «к родычам приихала». Увидев юную бабу Веру в предбаннике, старуха загляделась на ее роскошные волосы и завистливо похвалила. Потом вернулась в парилку, как будто что-то забыла там. Раздевшись, баба Вера последовала за ней и успела увидеть, как старуха шептала что-то над бочкой с холодной водой. Баба Вера была комсомолкой, в порчу не верила и смело вымылась. После бани стала расчесываться – волосы полезли кусками: «Лизли, лизли – та й уси и вылизли!»
