Глаза Зейна были холодны и пусты.
– То, что вам надо, – ответил он. – Я играю.
– Когда я говорю «прекратить», ты должен слушаться. Я руковожу здесь, это мой фильм, и ты обязан подчиняться. Убирайся с глаз моих!
Тут Мак наклонился, помогая Ингрид встать.
– Все в порядке, милая?
Она кивнула, пытаясь улыбнуться.
– Сцена получилась? – с надеждой спросила она.
– Конечно, – ответил Мак.
– Снято! – крикнул он. – Я не собираюсь еще раз заставлять тебя проходить через это.
В этот же день Зейн отправился к трейлеру Ингрид. Думая, что он пришел извиниться, она впустила его. Между ними вспыхнул скандал – даже у терпения Ингрид были свои пределы.
Зейн попытался изнасиловать ее, утверждая, что она провоцирует его. Ингрид стала сопротивляться, и они упали с трейлера.
Все произошло слишком быстро.
Только что они боролись, и вот уже Ингрид лежит на земле мертвая.
Ее жизнь и карьера оборвались, и Мак чувствовал, что виноват в этом только он.
– Что ты делаешь, солнышко? В дверях кабинета стояла Шарлин, завернувшись в светлый, персикового цвета пеньюар, лишь частично прикрывавший ее пышную грудь.
– Шарлин, – терпеливо сказал Мак, – ложись спать. Уже три часа утра.
– Знаю. – Она дрожа вошла в комнату. – Это я и хотела тебе сказать.
– Я изучаю сценарий, – сказал он.
– Нет.
– Да.
– Иди спать, – тоном искусительницы произнесла Шарлин. – Мне одиноко.
– Нет, лапочка, я занят.
Она увидела фотографии, и, прежде чем он успел остановить ее, взяла одну из них. На фото пятнадцатилетний Мак стоял рядом с Лукой Карлотти.
– Кто это? – полюбопытствовала она. – Твой отец?
– Нет, он мне не отец.
– А кто?
– Друг семьи. Шарлин всмотрелась.
– У него гангстерский вид.
Мак неестественно засмеялся и, выйдя из-за стола, забрал фотографию.
– Гангстерский? Скажешь тоже! Она потянулась к фотографии.
– Дай-ка еще посмотреть. Как получилось…
Он взял ее за руки и, поцеловав, заставил замолчать.
Шарлин не возражала. Они ведь не в спальне, так почему бы и нет?
Распахнув пеньюар, он посадил Шарлин на письменный стол и грубо задрал на ней рубашку.
– Милый, – хрипло прошептала она. – Дети… Они могут войти.
– Все спят, – заверил он, дотрагиваясь до пушистого треугольника между ее ног. – Кроме того, мне всегда казалось, что ты любишь опасность.
Произнеся последнее слово, он вошел в нее. Она была не вполне готова, и в этом, пожалуй, было кое-что.
– Мак…
Его руки нашли ее грудь, и он продолжил начатое. Она запрокинула голову и вздохнула. Вскоре они двигались в едином ритме.
