Вероника бросилась на диван и горько заплакала. Артур подскочил к своей подруге, из-за которой другой молодой человек решил покончить жизнь самоубийством, и принялся ее успокаивать.
Зоя Редькина уже было начала завидовать прекрасной Веронике, в которую красавец Артур влюблен и из-за которой Антошка Мыльченко жизнь покончить собрался… Из-за нее, Зои Редькиной, покончить жизнь самоубийством еще ни один мальчик не решался… Вот, стало быть, как важно быть красивой! Чтобы из-за тебя самоубийством…
Но тут же опомнилась. С чего это – Антошка, и самоубийством?! Он хоть и чудной, но не больной. А кладбище…
– Арина, вот она, ниточка! – воскликнула Зоя, перекрывая громкие всхлипывания роковой красавицы Вероники. – Кладбище!
– Что – кладбище? – не поняла Арина, которая уже думала о том, что надо срочно бежать в милицию и сообщать о мальчике-самоубийце.
– А вот что! – воскликнула оставшаяся без пианино семиклассница Редькина.
Она вышла на середину комнаты и подняла вверх руку с вытянутым указательным пальцем. Зоя торжествовала. Ее было просто не узнать. Из скромницы с рыже-пегенькими тощими косичками, с обильными веснушками и в простеньком одеянии она превратилась чуть ли не в мудрую и прекрасную Афину Палладу. А все потому, что Зоя обладала сейчас ЗНАНИЕМ! То есть информацией.
О том, зачем Антошке кладбище.
– А на кладбище, туда, где вечность, покой и тишина, он ходит тогда, когда чувствует особую поэтическую грусть! – сообщила Зоя тем голосом, которым она обычно читала стихотворения. Причем не на уроках когда читала (там она стеснялась и бормотала кое-как, запинаясь и ошибаясь, хотя всегда выучивала все стихи просто назубок). А так выразительно, громко и художественно, как она делала это дома, когда там никого, кроме нее, не было. Иногда она себе еще и на фортепьяно аккомпанировала, получалось вообще просто супер – стихи под музыку, ну чистая опера. Но это удавалось редко…
И вот сейчас Зоя вещала – медленно, нараспев и очень значительно. Как трагическая актриса на сцене Малого театра.
– Есть там, в старой части нашего кладбища, у Антона одна могилка. Заветная… Вот как обидят его особенно, так он туда и отправляется. Он и меня туда приводил два раза. Там поэму вслух читал мне. Про любовь и смерть. Один раз черновик читал, а потом уже законченную. Правда, он говорил, что зимой там непоэтично. И не проберешься – снегу полно, он ходил. Нет того романтизма, что ему надо.
– Ой, точно! – всплеснула руками Арина. – А сейчас-то снег почти растаял! А тот, что сегодня нападал, не считается! Зоя, ты молодец! Ведь если правда он про кладбище, покой и тишину говорил, значит, туда и отправился! Погнали и мы. Так, Артур, хватай Антонову шапку, ботинки, понесешь на кладбище. А то он в тапочках совсем промок. И одежду ищите его. В одной пижаме, да без верхней одежды, бедный Мыльченко ой как задубел. Где его одежда?
