– Нет, – ответила Галина Гавриловна, – но, я думаю, будет. Потому что мы с тобой вместе его очень хотим, Петя.
Петр Брониславович даже не нашелся, что возразить на это. Супруги – это значит вместе. А вместе – так уж вместе. А раз так – Петр Брониславович от своих клятв и обещаний никогда не отказывался. Его слово – это твердое слово солдата. Дорого стоит такое слово… Ведь он же пообещал Галине Гавриловне в ЗАГСе, что теперь все вместе… Нечего было обещать тогда.
– Мы… Вместе… Да… – через долгую паузу, кивая в такт своим словам головой, начал Петр Брониславович. – А почему же обязательно пудель? Может, овчарку заведем сторожевую, солидную? Вот, я понимаю, собака. А пудель…
– Как, милый, тебе не нравится? – взвизгнула Галина Гавриловна, бросилась к своему Петру и уселась ему на колени. – Представь только на минуточку: чудный такой пуделяха с челочкой. Мы пуделяшку нашего еще и подстрижем модненько, чтобы на плечиках был пышный такой кудрявый мех, а попка у него чтобы была вся голенькая, на кончике хвоста круглый помпончик, махать им так раз-раз… И на лапках тоже по пушистику – и будет он семенить так забавно: тяп-тяп-тяп-тяп-тяп!
Живое воображение Петра Брониславовича тут же нарисовало перед ним эту прелестную картину. Кудрявый пудель с бритой попкой, семенящий на тонких голых ножках, оканчивающихся помпончиками…
– Это подо льва, что ли, подстричь? – поинтересовался Петр Брониславович у супруги?
– Ага.
– А на шее бантик небось?
– Бантик, бантик! – охотно закивала Галина Гавриловна. – Вот как ты все хорошо понимаешь!
– Фу. – Петр Брониславович снял жену со своих колен и твердо и уверенно сказал: – Это уродец, Галина, а не собака.
– Уро-о-о-о-о-о-о-о-о-дец? – протянула Галина. – Ах, собака, которую я хочу, – уродец, значит?! И ты еще говорил, Петя, что у нас с тобой полное взаимопонимание!!!
В ее голосе слышалась страшная обида. И слезы брызнули из глаз. Такого Петр Брониславович еще ни разу не видел. Он бросился успокаивать бедняжку-жену, вытирать ее слезы первым, что попалось под руку (а под руку ему попалась яркая, жесткая мочалка для мытья посуды), бормотать что-то ободряющее:
– Не волнуйся, Галиночка, зачем волноваться-то? Конечно, полное! Я тебя очень взаимно понимаю!
Галина Гавриловна, по жизни совершенно не плакса, от этих слов тут же начала успокаиваться, выхватила у мужа и закинула подальше мочалку для посуды, которая изрядно ободрала ей нос и щеки. Но мир так и не наступил.
