Луис был пустомелей. Я не поверила ему и знала, что он в конце концов уступит. Если же не согласится, то мое любопытство и все эти вопросы, на которые мне хочется получить ответы, вынудят меня согласиться на ужин.
— Приглашаю тебя на ужин, — повторил Луис.
— Не выйдет! — крикнула я.
На другом конце провода наступила тишина.
— Ну ладно, ты победила, — сказал он наконец. — К черту акционеров. Компания на грани банкротства. Я пошлю им телеграмму о том, что, прихватив деньги, сбежал в Бразилию. Заеду за тобой в гостиницу в два часа.
— Так поздно?
— Это Испания. Помнишь, маримандона?
— В моей семье имя Энрика всегда было связано с чем-то таинственным.
Луис ел закуску с мясом омара и спокойно рассматривал меня. Он знал, что я с нетерпением жду его ответов, и наслаждался, держа меня как бы в подвешенном состоянии. Он сразу же придал нашей беседе оттенок таинственности, поэтому я догадывалась, что он собирается сообщить мне нечто поразительное. Однако мне не хотелось давать ему преимущество, позволив заметить мое нетерпение. Съев ложку охлажденного миндального супа, я начала разглядывать высокие потолки, мебель и художественное оформление помещения. Все это составляло в ресторане на первом этаже столетнего здания нечто целое и гармоничное, выдержанное в стиле модерн. Здание располагалось на бульваре Диагональ.
— То, что Энрик был «голубым», плохо сочеталось с семейством Бонаплаты.
Я изумилась. Энрик — гомосексуалист! Луис наслаждался эффектом, произведенным на меня этим сообщением.
— Моя мать знала об этом, — продолжал он, — но от всего прочего семейства Энрик все скрывал, хорошо маскировался, не позволяя себе ничего, что могло бы показаться отклонением от нормы. Разумеется, кроме того, чего ему хотелось бы.
— «Голубой»! — воскликнула я. — Как это Энрик мог быть гомосексуалистом? Ведь он был женат на Алисе и имел от нее сына Ориоля!
— Очнись, девочка, жизнь — это не только белое и черное, есть много других цветов. — Луис самодовольно улыбался. — Великий ковбой отнюдь не всегда хороший, а хорошие люди берут верх лишь время от времени. Они так и не поженились. По крайней мере их брак не был освящен церковью. Хотя наши родители делали все возможное, чтобы мы, дети, считали их супругами. Они создавали семейную пару, когда полагали, что это нужно. Прежде всего для того, чтобы снять с себя подозрения окружающих. Но у обоих были любовники одного с ними пола. Не знаю только, развлекались ли они все в одной постели. — У Луиса горели глаза, а на губах застыла похотливая улыбка. — А может, они устраивали оргии. Представляешь? — Он сделал паузу.
