– Кстати, что это за история с пари, заключенным с Каролиной де Сюрвиль? Хотелось бы услышать твои объяснения.
Элизабет покраснела. Она надеялась, что в связи с приездом Артура к ее утренним приключениям уже не вернутся. К тому же она помогла раскрыть преступление и спасти женщину. Но она знала способность отца доводить все дела до логического завершения. Ей не удастся избежать серьезного разговора.
– Я знаю, что совершила ошибку, папа, но признайтесь, что пари – отнюдь не преступление.
– Это как посмотреть! Если это просто бескорыстное пари, это одно, но если есть какая-то корысть, я не потерплю этого. Вы бились об заклад?
Наступило молчание. Элизабет, несмотря на свою решительность, отвернулась, стараясь избежать отцовского взгляда.
– Так как? – холодно настаивал Гийом.
– Я поспорила и поставила фигурку из нефрита из моей комнаты... против книги... но я не должна была проиграть. Ведь я спокойно езжу верхом на Сахибе...
– Да? Ты поранила его, и он мог тебя убить. Когда я что-то запрещаю тебе, у меня есть на это веские причины. А что это за книга? Мне казалось, что ты дома можешь найти все, что вполне удовлетворит твою страсть к чтению...
Теперь уже Элизабет побледнела. Глаза ее умоляли:
– Пожалуйста, позвольте мне сказать это вам по секрету.
Тремэн знал, какой гордой была его дочь. Уже такой разговор при всех был для нее большим испытанием. Он не хотел больше унижать ее в присутствии этого мальчика, которого он привез ей как брата.
– Хорошо. Мы поговорим позже...
Пьер Аннеброн, стараясь помочь девочке, уже открыл рот, чтобы перевести разговор на другое, когда вдруг заговорил Артур:
– Вы действительно считаете, месье, что пари предосудительно? В среде английской аристократии очень многие заключают пари по разным поводам...
Узкое лицо Гийома Тремэна омрачилось, а глаза вспыхнули.
– Это очень по-рыцарски – вступиться за девушку, но мы не в Англии, Артур, и мне хотелось бы, чтобы вы это всегда помнили...
– Как пожелаете, месье!
Тремэна задело его обращение «месье», которое мальчик уже употребил дважды, но ведь он никак не называл его до сих пор – а как ему хотелось услышать слово «отец», – да и приходилось считаться с английским воспитанием мальчика. Лорд Астуэл никогда не требовал от ребенка иного обращения, кроме «сэр» или «милорд». Конечно, пройдет много времени, прежде чем Артур сможет думать, как француз, и вести себя, как сын.
Именно в этот напряженный момент и появился Адам. Вымытый, вычищенный, причесанный, он встал на пороге столовой в сопровождении Белины, не решившейся войти в столовую. Он спокойно подошел к отцу и стал бормотать нечто нечленораздельное, но несколько походившее на извинения. Он все это пробормотал спокойно, как некую формальность.
