— Нравится вам в этой стране? — небрежно спросила она.
— Я был бы слишком требователен, если бы мне здесь не нравилось, — ответил я очень лукаво.
Она улыбнулась.
— Понимаю, это очень любезно. Но все-таки, когда вы решили приехать сюда, в Ирландию, вы ведь не знали, что встретите здесь меня.
И, не настаивая, чтобы я отвечал, сказала сама:
— Вы — не то, что я. Мне здесь так скучно, так скучно... Умереть можно!
— Но в таком случае, почему же вы тут остаетесь? — сказал я слегка раздраженно.
Она поглядела на меня своими красивыми удивленными глазами.
— Почему остаюсь? Да по долгу.
— По долгу?
— Да, из-за здоровья Реджинальда. Воздух Лондона ему вреден. Воздух Шотландии слишком свеж. А кроме того, вы сами только что намекнули на один проект...
Она оборвала фразу и положила на тарелку половину груши, которую перед тем разрезала.
— Я не удивлю вас, если скажу, что уже чувствую к вам большое, большое доверие. Разрешите мне просить вас говорить со мной совсем по-дружески.
— Прошу вас.
— Хорошо, дело идет об этом браке. Какого вы мнения?
— Какого я мнения? — сказал я, ошеломленный.
— Само собою разумеется, — продолжала она самым серьезным тоном, — вопрос тут не о состояниях. Вряд ли может быть союз более удачный в этом отношении.
— Может быть, разница в годах?
— Пустяки! Правда, Антиопа на десять лет старше Реджинальда. Но она так молода душой. Нет, не в этом дело.
— Но тогда я не вижу в чем же, — сказал я, чувствуя себя очень неловко.
Она как-то странно остановила на мне свой взгляд.
— Не знаю, продолжать ли мне, — сказала она. — Еще раз повторяю, я боюсь быть нескромной.
— Вы приобрели на это право, — сказал я любезно.
Даже веки у нее не дрогнули.
— Хорошо, буду. Но предварительно вы должны мне поклясться, что нет у вас к графине Кендалль иных чувств, кроме той детской дружбы, о которой она сама мне рассказывала. Если бы было иначе, я слишком боялась бы сделать вам больно и замолчала бы.
— Что вы хотите сказать?
— У матери есть обязанности, — важно проговорила она. — Как бы я ни хотела видеть моего сына мужем Антиопы, я бы всю жизнь упрекала себя, если бы помогла осуществлению этого проекта, не сделав предварительно всего необходимого, чтобы удостовериться во вздорности некоторых слухов.
— На какие слухи вы намекаете?
— О признаюсь, все это гадко. Но опять повторяю, я должна окончательно убедиться. Вы — мой друг. Я зашла уже слишком далеко, сейчас молчать не приходится. Скажите мне, как вы полагаете, сердце Антиопы свободно? Что вы о ней думаете?
