Когда все было кончено, я понял, что мой конец тоже близок.
Свидетелей не оставляют.
Я даже не смог попрощаться с Дуней, меня отвезли в тюрьму, заставили подписать какие-то бумаги.
Последние часы своей жизни я потратил на эти записи с тем, чтобы, в случае счастливого стечения обстоятельств, правда о мощах Евфросинии Полоцкой не была утеряна.
Мне нет прощения.
Спаси и сохрани, Господи, рабу твою верную Авдотью…
…Через несколько часов после расстрела доктора Владимира Светлицкого его блокнот с записями был обнаружен.
– Понаписывал тут что-то, контра! – пробормотал оперуполномоченный ОГПУ, осматривавший камеру.
Читать он почти не умел.
Но, решив, что ничего хорошего контра написать не может, разодрал блокнот на мелкие клочки…
– Тамара Кирилловна, здравствуйте! Сто лет вас не видела! Вы ничуть не изменились!
Инга Рубинова украдкой выглянула из-за стеллажа с книгами.
Так и есть. К сумасшедшей тетке, которая уже второй день оглашает хранилище воплями «гениально! потрясающе!», пришла какая-то девчонка, слегка напоминающая Шэрон Стоун в «Поцелуях под дождем». Наверное, эта девчонка – такая же чокнутая, как и тетка, млеющая над старыми книгами. Что может быть гениального в желтой рассыпающейся бумаге? Да ничего. Гениально – это Николь Кидман в «Догвиле». Или Анна Ковалева в «Мастере и Маргарите». Или…
«Эх, жаль, что „видик“ или „дивидишку“ никак нельзя в этом подвале установить. Все было бы веселее в пыли копаться. Но ладно, терпеть уже недолго осталось, – подумала Инга и мечтательно улыбнулась. – Скоро экзамены в театральный. Уж в третий-то раз мне должно повезти. И я брошу работу в музее безо всякого сожаления!»
– Лика, ты отлично выглядишь. Я слежу за твоей карьерой. Пару романов твоих читала. Довольно прилично. И газета ваша тоже – вполне, вполне.
– Спасибо! Я, если честно, удивилась, когда вы назначили встречу в хранилище музея. Мне казалось, для посещения таких мест требуется разрешение.
– Директор музея – мой старый приятель. Здесь проходит перепись того, что есть в запасниках. Представляешь, они нашли потрясающие Евангелия шестнадцатого века! Которые не значились в каталогах! Впрочем, ладно, не скисай. Вижу, тебе это ни капельки не интересно. Выкладывай, дорогая, что случилось?
– Тамара Кирилловна, а здесь никого нет?
– Нет. Работали девочки, что-то переписывали. Но на обед минут пятнадцать назад как упорхнули. Ты хочешь открыть страшную-страшную тайну? Тогда давай быстрее, мне через час уезжать в МГУ.
