– Дайте этого щегла мне, я сотру его в муку! – воинственно заявил Колобок, спровоцировав очередной приступ хохота зрителей.
У Юрия окончательно испортилось настроение. Поединок, задуманный как торжество ратной Прави на земле, превратился в скоморошье представление.
– Довольно! Будешь сражаться с черноголовым, – в бешенстве сказал князь, зажимая трепещущие от негодования ноздри, и отступил с пятака, встал рядом с дочерью.
Рогнеда чуть не упала в обморок от страха за Ивана.
Старшой передал чуть не плачущего Егора дружинникам.
– Запомни, братка, – наставлял ефрейтор. – Бей в дыню. Понял? В дыню бей!
Иван странным образом «поплыл». Он почти не слышал советов Егора и ободряющих криков толпы, потом с отстраненным удивлением обнаружил тяжелый меч в своих руках. Кто-то добрый развернул дембеля к сопернику. Старшой обвел людей взглядом. Промелькнули заинтересованные, веселые, предвкушающие, угрюмые, самодовольные лица, тревожная мордашка летописца, недобрый оскал князя и огромные зеленые, полные ужаса глаза Рогнеды.
Затем Иван узрел противника, и наваждение пропало. Вернулись звуки, мерзкий запах, ощущение времени. Мысленно пожелав все-таки вернуться к маме, Емельянов-старший перехватил меч поудобнее и шагнул вперед.
Зрители завопили громче. Но и крики толпы не заглушили ударов крови в висках дембеля. По спине бегал мерзкий холодок, дрожали руки. Непросто выходить против местного Мистера Олимпия, да еще с огромным клинком наперевес.
Теребило взревел как теплоходный гудок и обрушил на Ивана чудовищный удар. Парень уклонился, нырнул вправо и, отмахнувшись, попал мечом по руке супостата. Лязгнул о булыжник, высекая искры, клинок «бодибилдера», кошкой кувыркнулся невредимый Старшой.
Увы, меч Ивана был непростительно туп. Даже царапины на предплечье Теребилы не оставил. Впрочем, у соперника был такой же. Воронежец пожалел о сабле Торгаши-Керима, оставленной в гостевых покоях. О том же подумал и переживающий за брата Егор.
Теребило осклабился и ринулся в новую атаку. Он действительно работал медленно, только не дай бог попасть под его раздачу! Меч гудел, словно пропеллер тяжелого бомбардировщика, огромные мышцы перекатывались, качок пыхтел похлеще паровоза. Просто терминатор, а не дружинник.
Пока что Ивану удавалось вовремя уходить, и, хотя Теребило начал уставать, эта пляска не могла продолжаться долго.
Подобно молодому мастеру кун-фу из гонконгского фильма, обезьянничающий Старшой припомнил наставление брата: «Бей в дыню!»
