«Я ж его спрятала, когда Витольда Ивановича увозили!» – вспомнила я, раскрыв пухлое вместилище для денег. Насчитав одиннадцать пластиковых карт, я закрыла портмоне, представив, какие деньги лежат на них, к тому же мне показалось, что за дверью кто-то стоит... Набравшись храбрости, я громко спросила:
– Кто там? Эй, я слышала, как вы поднимались!
Дверь отлетела, как от удара ногой, и в ту же секунду на пороге показался незнакомец с мобильным телефоном, прижатым к уху.
«Какой неприятный тип...» – успела подумать я, а он приказал:
– Руки на стол!
– Что-о-о? – возмутилась я.
– Портмоне ваше? – тип уже нависал надо мной.
– Нет, – и я слабонервно отодвинула кошелек Борщука, ведь он на самом деле не был моим.
– Делом об убийстве сестер Хвалынских занимается прокуратура, и вы главная подозреваемая, госпожа Мурзюкова, – отчеканил тип, и мне стало смешно.
– Я – главная подозреваемая, ага, – я чуть не прикусила язык и поинтересовалась: – А вы сами-то кто?
Незнакомец вытащил удостоверение и помахал им у меня перед носом.
– Майор Комарьков. Собирайтесь, госпожа Мурзюкова, вы задержаны, – добавил он.
В комнате стало тихо, потому что я перестала дышать, но долго без воздуха не выдержала и, кося одним глазом в раскрытое удостоверение, дрожащим голосом спросила:
– Я арестована? Так, да? Не понимаю, я ведь ничего не знаю и уже все сказала участковому Березовому. – Тут я набрала воздуху в легкие и завопила, наивно надеясь, что майор Комарьков испугается и убежит: – И уберите палец с фотографии, а то мне не видно вашей физиономии на ней.
Майор поднес удостоверение к моему носу, и тут я наконец разглядела, что личность на снимке такая же желчная, как и в оригинале, и живо сообразила, что спорить с Комарьковым бесполезно. Утопит в желчи.
Вот, бывает, видишь человека, и все импонирует в нем: взгляд, смешная фигура, шепелявит еще так хорошо. Ты пока ничего не знаешь о нем, но начинаешь исподтишка любоваться, а бывает, видишь вот такого, как майор Комарьков...
– Не арестованы, а задержаны, – ворчливо уточнил Комарьков. – Собирайтесь.
– Но я ничего не знаю, – повторила я, держась за стул, – кроме того, что они ушли утром восемь суток назад вполне живые, взяли саквояж, нарядились и ни на какую речку не собирались! Они шли на кладбище...
Взгляд майора мне не понравился, по-моему, он считал, что я нагло вру. Я подумала с минуту и сказала третье, что пришло мне в голову:
– Без адвоката я не скажу больше ни слова, хоть режьте тупым ножом!
