Брайс-Грин – состоятельный человек и меценат – был душой общества на этом приморском курорте.
Кестер ответил, лениво растягивая слова:
– С удовольствием.
А внутренний голос торопливо подсказывал: «Послушан, мой милый, ты, кажется, сейчас позавтракаешь!»
Они шагали рядом, один – высокий, в поношенном костюме, другой – кругленький, но одетый с иголочки.
– Вам знакомо это заведение? Зайдем! Филлис, два коктейля и кракеры с икрой. Это мой друг – мистер Кестер. Он выступает у нас здесь. Вам следует посмотреть мистера Кестера на сцене.
Девушка, подававшая коктейли и икру, с любопытством подняла на Кестера голубые глаза.
«Боже мой! Да я полгода не играл»,
– Какая это роль, – небрежно протянул он, – надо им помочь… просто э… э… – брешь заполняю.
А где-то под жилетом отозвалась пустота: «И меня тоже надо заполнить».
– Не перейти ли нам в ту комнату. Кестер, захватите с собой коктейль. Там никто нам не помешает. Что будем есть, омара?
– Обожаю омаров, – протянул Кестер.
– Я тоже. Здесь они чудесные. Ну, как поживаете? Страшно рад вас видеть! Вы единственный настоящий артист из всех, кто у нас тогда играл!
– Благодарю, у меня всё в порядке, – ответил Кестер и подумал: «Неисправимый дилетант, но добрый малый».
– Вот здесь сядем. Вильяме, подайте нам хорошего, большого омара и салат и э-э – и мясное филе с картофелем. Картофель поджарить, чтобы хрустел, и бутылку моего рейнвейна. И еще, еще… омлет с ромом – больше рома и сахара. Понятно?
«О, черт, еще бы не понять», – пронеслось в голове Кестера.
Они уселись за столик друг против друга в небольшой комнатке.
– За успех, – поднял свой бокал Брайс-Грин.
– За успех, – ответил Кестер, и коктейль, булькая в горле, отозвался: «Это успех».
– Что вы думаете о теперешнем состоянии драмы?
Ого! Этот вопрос всегда близок сердцу Кестера. Приятно улыбаясь только одним уголком рта, чтобы удержать в глазу монокль, Кестер не спеша произнес:
– Никуда не годится!
– Мда! – отозвался Брайс-Грин. – У актеров нет талантов?
«Нет денег», – подумал Кестер.
– Какие роли исполняли вы в последнее время? Что было интересного? В «Старом ворчуне» вы были великолепны!
– Да нет, ничего интересного, я немного развинтился, всё как-то э-э – слабовато.
И брюки, широкие в поясе, как бы подтвердили: «Слабовато!»
– Ну вот и омары! Вы любите клешни?
– Благодарю, мне всё равно.
Ну, а теперь есть, есть, пока не натянется пояс. Пир! Какое блаженство! И как легко льется речь, – он говорит и говорит о драме, о музыке, об искусстве, то хвалит, то критикует, поощряемый восклицаниями своего маленького хозяина-провинциала и удивлением в его круглых глазах.
