– Так войди же, отец, – светским жестом пригласил вельможа квестаря в свою комнату.
Пан Тшаска скрипнул зубами и прикусил губу. Брат Макарий, проходя мимо, показал ему язык и игриво подмигнул. Шляхтич сжал кулаки и тоже сделал попытку проскочить в комнату, но вельможа захлопнул дверь перед самым его носом.
Они вошли в комнату, служившую магнату спальней. Теплое ложе манило, обещая сладкий сон. Широкая кровать была накрыта турецким ковром, на ней лежали большие подушки, набитые сеном, и богатое, но довольно грязное одеяло. Над ложем на расшитой золотом шелковой ткани висели, по рыцарскому обычаю, сабли, турецкие кинжалы, охотничьи трубы. На полу лежала медвежья шкура. Под окнами стояли низкие сундуки, около которых суетился молодой парень, вытаскивая оттуда одежду для вельможи.
Брат Макарий бросил мешок в угол и остановился посреди комнаты. Вельможа потянулся так, что хрустнули суставы, и зевнул. Видно было, что он недоспал.
– Прости, ваша милость, за ранний приход, – сказал полунасмешливо квестарь. – Но уже играли хейнал, и мне пора в путь.
– Ничего, – ответил любезно вельможа, – я досплю после завтрака. А теперь, отец, расскажи-ка, был ли ты у моей родственницы в Тенчине? Меня это очень интересует.
– Нет такой ограды в Речи Посполитой, куда бы путь мне был закрыт.
– Так рассказывай же скорее. Промедление лишь вред мне принесет.
Квестарь откашлялся, почесал бородавку и сложил руки на животе.
– Замок Тенчинский взят! – с гордостью начал он. – Иезуиты отнеслись к моей скромной особе, как к римскому легату, и все, что мне хотелось, я видел своими глазами. А они у меня, слава всевышнему, зоркие, как у сокола, так что я свою любознательность удовлетворил полностью.
– Да ты либо отродье дьявольское, либо упырь, или же святой – перед тобой ничто не может устоять! – воскликнул вельможа.
Слуга уронил какую-то принадлежность туалета своего господина и в ужасе перекрестился, готовый при первой возможности дать стрекача.
– Если бы я был упырем или имел дело с нечистой силой, то я, с вашего позволения, спал бы на такой вот постели, а не носил бы нищенское одеяние, пил бы мальвазию, а не прокисший уксус, которым шляхетская братия потчует бедного квестаря.
– Петрек, приготовь одеваться, – приказал вельможа, – а ты, отец мой, рассказывай, потому что известия твои поистине удивительны.
Слуга вскочил, поднес широкие шаровары из сукна, помог своему господину одеть их и красиво опоясал шнурком с серебряными кистями. Потом вельможа уселся на сундук, а Петрек натянул на него желтые сафьяновые сапоги, старательно собрав в складки голенища.
