В душе Мартин не был согласен с Вильямом, но ведь он всегда избегал прислушиваться к своему внутреннему голосу.
— Так ты согласен? — повторил вопрос Вильям.
— Один за всех и все за одного, — провозгласил Мартин, понимая, что это, конечно же, не ответ.
Но Вильяма, казалось, его слова вполне удовлетворили.
— Ну и отлично. И всё же, тебе нужен человек, который поддерживал бы тебя…
— Вильям, это всего лишь благие намерения. Меня нельзя сделать лучше, нельзя изолировать от людей…
— Зачем изолировать? Просто тебе иногда необходимо побыть с другом, который умерит твой пыл. Мне нравится Тереза, но не можешь же ты… О боже, мне кажется. что я хожу вокруг да около того, что в действительности хочу сказать… Не можешь же ты быть с ней тем, кем был со мной, не можешь получить более сильные ощущения…
— Мне не хотелось бы ранить тебя и, тем более, потерять…
— Ты ничего не хочешь терять и никого не хочешь ранить, — Вильям приблизил своё лицо вплотную к лицу Мартина и взял его за плечи, — Но всё равно, ты генерал. Правда, генерал, желающий убить двух зайцев сразу. Послушай старого мудрого Вильяма, Мартин. Неужели ты и вправду думаешь, что если ты переспал с кем-то, то вы непременно должны влюбиться в друг друга? Что, если ты был инициатором связи, то, значит, должен быть внимательным чуть ли ни всю оставшуюся жизнь — никогда не причинять боли партнёру и даже не сердить его?
— Оставь меня, — Мартин резко дёрнулся головой.
— Понимаю… Если они не любили тебя, ты чувствовал себя отвергнутым и обиженным… Мартин, ты хочешь любить всех, но ты не любишь. Это лицемерие. Мне кажется, ты хочешь слишком многого. Ты хочешь получить души своих любовников.
— Не такой уж ты и мудрый, Вильям, — сказал Мартин, отталкивая его. — Ты совершенно не понимаешь меня.
— Да, теперь я вижу, что Тереза тебе подходит. Она посмышленее тебя, да и посвободнее. Но… я умываю руки. Не хочу быть для тебя вторым. Я проиграл эту игру.
Увидев слезы в глазах Вильяма, Мартин не выдержал и тоже заплакал.
— Прости меня, — прошептал он, подлетая ближе и дотрагиваясь до шеи Вильяма. — Ты мне как брат.
— Мы останемся братьями, только не надо спать со мной из сострадания. Пощади меня. Я должен поверить, что смогу обходиться и без тебя.
— В этом нет здравого смысла. Но если ты этого хочешь…
— Всё идёт своим чередом, Мартин. Мы собираемся быть — кто солдатом, кто генералом, у нас есть Работа. И я думаю, она будет гораздо более трудная, чем мы только можем себе представить. Поэтому нет места никакому сумасбродству и лицемерию. На самом деле мы не принадлежим себе полностью, как бы нам ни хотелось в это верить, чтобы мы ни делали и чтобы ни делали момы. Но мы можем любить, и мы можем называть друг друга братьями и сёстрами.
