Заседание это проходило в длинной темноватой землянке, которую старожилы космодрома именовали несколько странно: «банкобус». Оказывается, на первых пусках, когда этого помещения ещё не существовало, последние предстартовые обсуждения и совещания проводились в старом автобусе. А поскольку он стоял на месте, никого никуда не возил и предназначался для ведения разговоров, иногда довольно длинных (в авиации это называется «держать банк»), то и был — дабы его название полностью соответствовало выполняемым функциям — переименован из автобуса в банкобус.
А работы на ракете, пока заседала комиссия, продолжали идти полным ходом.
Репродукторы громкой трансляции время от времени сообщали: «Готовность — четыре часа», потом «три часа», «два»… До полёта человека в космос оставались уже не годы, не месяцы — часы.
С каждым таким сообщением народу на площадке становилось все меньше. Сделавшие свою часть дела люди уходили с неё, садились в машины и уезжали далеко в степь, в заранее отведённые для них стартовым расписанием места.
Строгий контроль за каждым человеком, находящимся у ракеты в последние предпусковые часы и минуты, дело очень важное. Важное не только из тех соображений, чтобы никто лишний не путался под ногами у работающих, но и ради обеспечения безопасности людей: легко представить себе, что осталось бы от человека, который, зазевавшись, оказался бы на стартовой площадке в момент пуска!
Поэтому на космодроме постепенно отработалась и неуклонно действовала строгая и чёткая система. Каждый, кто, согласно стартовому расписанию, должен был что-то делать у ракеты-носителя и космического корабля в день пуска, учитывался специальными жетонами, перевешиваемыми на контрольных щитах, а люди, которым полагалось присутствовать на площадке на самых последних этапах подготовки к старту, получали специальную нарукавную повязку.
Повязки были разного цвета: красные, синие, белые. Каждому цвету соответствовало своё твёрдое время ухода с площадки. Например, после того как из репродукторов громкоговорящей командной сети раздавалось: «Объявляется часовая готовность!» (это означало, что до старта — один час) — носители повязок, скажем, белого цвета, оставаться на площадке больше не имели права. Любой замешкавшийся незамедлительно выводился, так сказать, под руки непреклонными контролёрами специально на сей предмет существующей команды.
Ракета, фермы обслуживания которой поначалу были полны людей в комбинезонах, постепенно пустела. Пустела и стартовая площадка у её подножия…
