— Да, разные они, эти ребята, — сказал Азбиевич.
«И слава богу, очень хорошо, что разные», — подумал я.
Но, когда дело дошло до работы в корабле и обживания своего рабочего места, Титов действовал так же, как и Гагарин: внимательно, добросовестно, очень чётко. Тут различия между ними как бы снивелировались. Индивидуальное растворилось в профессиональном.
Многое, найденное — иногда найденное экспромтом — в те дни, потом прочно вошло в методику подготовки и проведения космических полётов. Так традиционной стала и примерка космонавтов за несколько дней до старта в том самом корабле, в котором им предстояло улететь в космос.
Поиски, находки, новые проблемы, новые решения возникали буквально на каждом шагу. Да как оно и могло быть иначе? Ведь все, связанное с полётом в космос человека, делалось в первый раз. В самый первый!..
Споры по различным, казалось бы, совершенно неожиданным поводам рождались без конца. Чуть ли не накануне старта возникла проблема у медиков: когда клеить на космонавта многочисленные датчики, сигналы которых будут служить первоисточниками информации о состоянии его организма перед полётом и в самом полёте? В самом деле, когда? Обклеить его этими датчиками накануне старта — будет хуже спать. Обклеить непосредственно перед стартом — значит, дополнительно продлить и без того немалое время пассивного ожидания. А какова цена предстартового ожидания — в авиации знают хорошо. Да и не в одной только авиации: через несколько лет после описываемых событий я прочитал книжку известного спортивного врача В.А. Геселевича, посвящённую предстартовым состояниям спортсменов, и узнал, что даже в спорте (где цена удачи и неудачи существенно другая, чем в авиации и космосе) эта проблема существует в полной мере.
Спор о датчиках в конце концов решили компромиссно: часть из них наклеили на Гагарина накануне старта, и, несмотря на это, спал он в ночь с одиннадцатого на двенадцатое апреля отменно.
Но это был лишь один из множества возникавших в те дни вопросов, так сказать, сугубо частного характера. Вопросов, решение которых — пусть даже не всегда стопроцентно оптимальное — не могло решающим образом повлиять на успех предстоящего дела.
А такие — решающие! — вопросы тоже существовали. Отмахнуться от них было невозможно… Но столь же невозможно было в то время и сколько-нибудь уверенно ответить на них…
Центральным из вопросов подобного рода был, вне всякого сомнения, вопрос о том, как будет себя чувствовать в космосе человек. Не отразятся ли непривычные факторы космического полёта — та же невесомость, например, — на его работоспособности?
