Во всяком случае, после окончания торжественного заседания я — по примеру сидевшего неподалёку В.В. Парина — похитил карандаш (перед каждым участником лежали карандаш и бумага) в качестве сувенира, которые тогда как раз начинали входить в моду. Правда, никакой пользы из этого деяния извлечь в дальнейшем я не смог (вот она, судьба всех и всяческих хищений!), так как сунул означенный карандаш в карман, где он затерялся среди других себе подобных, так что установить, какой из них «исторический», а какие обыкновенные, стало абсолютно невозможно. В последующих пусках ритуал торжественного назначения космонавтов воспринимался иначе. И, видимо, не стоит по этому поводу особенно огорчаться: я уже говорил, что всякое повторение, по естественному ходу вещей, смотрится не так, как первое событие подобного рода. И, наверное, действительно ни к чему без конца механически повторять ритуал, вполне уместный и даже впечатляющий впервые, но выглядящий несколько искусственно в десятый или двадцатый раз, когда порой вызывает эффект обратный запланированному.
Тут уж ничего не поделаешь: первое есть первое, десятое — десятое, сотое — сотое! Отличным примером тому служит, скажем, зимовка четвёрки папанинцев на дрейфующей льдине «Северный полюс-1». Начиная от высадки до возвращения без малого через год на Большую землю участники этой зимовки были в центра внимания каждого из нас и воспринимались (причём, вне всякого сомнения, воспринимались вполне заслуженно) как настоящие герои! А сейчас на дрейфующие полярные станции запросто летают концертные артистические бригады, да и кто, кстати, из читателей этих строк помнит, каков номер станции СП, дрейфующей во льдах Арктики сегодня?
И никакими искусственными средствами этого естественного сдвига общественного восприятия самых, казалось бы, незаурядных, но систематически повторяющихся явлений не остановить. Не стоит и пытаться…
Итак, работа по подготовке ракеты-носителя и космического корабля шла своим ходом. Настал наконец день, когда корабль был практически готов.
И тут у нас — отвечавших за методическую сторону дела — возникла естественная мысль: не годится, чтобы космонавт сел в свой корабль — не в тренажёр, пусть полностью воспроизводящий весь интерьер, а в подлинный, настоящий корабль, тот самый, в котором ему предстоит лететь в космос, — не годится, чтобы он сел в него впервые перед самым стартом. Известно, как долго и тщательно обживает лётчик кабину нового (нового вообще или нового для данного лётчика — это безразлично) самолёта. Весь опыт авиации свидетельствует, что ощущение, определяемое словами «как дома», — единственное, которое обеспечивает лётчику в кабине самолёта нормальную работоспособность и внутреннюю уверенность в том, что все в этой кабине «на своём месте». Стало ясно, что космонавтам тоже необходимо свою кабину обжить. Ясно?.. Неожиданно оказалось, что эта нехитрая мысль была ясна далеко не всем. Раздались голоса:
