– Кол? – пробормотала я.
В горле у меня пересохло, и я осипла.
– Боюсь, нет, – сказал незнакомец, неслышно подходя ко мне и направляя мне в лицо фонарик. – Я Ворчи, вахтер. Что вы тут делаете?
– Четверг Нонетот, ТИПА-Сеть. В аудитории номер четыре офицер. Он вызывал подмогу.
– Да? – сказал вахтер. – Возможно, преследовал кого-то. Ладно, нам лучше пойти вместе.
Я присмотрелась: отблеск аварийной лампы блеснул у него на шее золотым крестиком. У меня вырвался вздох облегчения.
Он быстро пошел по коридору, я следом.
– Это такое старое и чудное место, – бормотал Ворчи, сворачивая в следующий коридор. – Кого вы, говорите, ищете?
– Офицера Стокера.
– А он что делает?
– Ищет вампиров.
– Да? Последнее заражение было в семьдесят восьмом. Студент по имени Паркер. Пошел с рюкзаком в Динов лес и вернулся назад другим.
– С рюкзаком в лес Дина? – недоверчиво повторила я. – Каким дьяволом его туда понесло?
Вахтер засмеялся.
– Хороший подбор слов. Саймондз Йат тогда не охранялся так, как сейчас, – мы приняли меры. Весь колледж тогда освятили, точно церковь. [13]
Свет фонарика выхватил большое распятие на стене.
– Мы не хотим, чтобы это повторилось снова. Вот ваша аудитория.
Он распахнул дверь, и мы вошли в большую комнату. Ворчи обвел фонариком обшитые дубовыми панелями стены. Кола нигде не было.
– Вы уверены, что он говорил о четвертой аудитории?
– Да, – ответила я, – он…
Вдалеке послышался звон разбитого стекла и приглушенное ругательство.
– Что такое?
– Может, крысы, – ответил Ворчи.
– Выругались?
– Невоспитанные крысы. Идемте…
Но я выскочила из аудитории, захватив фонарик Ворчи, и бросилась к соседней аудитории. Распахнула дверь, и мне в нос ударил отвратительный запах формальдегида. Это была анатомическая лаборатория, совершенно темная, если не считать лунного света, льющегося из окна. Вдоль стен стояли стеллажи с образцами – по большей части органы животных, несколько человеческих, – такими мальчики пугают девочек на уроках биологии в шестом классе. Послышался звон стекла, я перевела луч на другой угол комнаты, и сердце застыло у меня в груди. Кол, потерявший контроль над собой, только что разбил банку и теперь рылся на полу среди осколков. У его ног валялись осколки других банок: он явно успел попировать.
– Вы что делаете? – спросила я, подавляя приступ отвращения.
Кол обернулся. Глаза его были широко раскрыты, рот изранен осколками стекла, в глазах плескался ужас.
– Я был голодный! – провыл он. – И не смог поймать ни одной мышки!
