– Не можешь загорать и не надо! Мне вообще не нравятся загорелые женщины… Мы можем поехать в Финляндию… А, Ритуля! Хочешь, я выпрошу отпуск по… личным обстоятельствам, и мы поедем… через неделю!
Я не хотела бы с ним даже в Париж, а потому, не без усилия расцепив сычевские руки, села на табуретку и категорически заявила:
– Нет, Саша. Прости, но ничего больше не надо. Все кончено. И рвать отношения нужно сразу, чтобы один раз переболеть – и все!
Его лицо из несчастного трансформировалось в злобное. Он поднялся с колен, сложил на груди руки и сказал тем же тоном, каким учил меня не всасывать с шумом макароны:
– Все ясно! У тебя другой!
– Да нет же, Саша! – отозвалась я. У меня не было другого. Я страшно тосковала по Ленечке, но его у меня не было. За этот год, что мы не виделись, Зацепин мог увлечься другой женщиной. Вполне могла найтись утешительница. На его светлые глаза женщины летели мотыльками. – У меня никого нет!
– Врешь!!! – неожиданно гаркнул он, и лицо его перекосилось отвратительной гримасой.
С удивлением посмотрев на него, я ответила:
– Нет. Я правду говорю.
– Ага! Как же! Так я и поверил! Да ты же… – И Сычев выругался, чего ранее не приветствовал.
– Ну знаешь!!! – возмутилась я, вскочив с табуретки и уперев руки в бока. – Если ты думаешь, что таким образом можешь вернуть меня, то здорово ошибаешься!!
Он подскочил ко мне и, схватив за ворот халата, здорово сдавив мне при этом горло, крикнул в самое лицо:
– Это ты ошибаешься, что можешь поступать со мной, как тебе заблагорассудится!! Я, между прочим, мужчина и не позволю…
Я вырвалась, отпрянула к стене и закричала в ответ:
– Чего ты там мне не позволишь?!! Ты в моем доме, и если будешь тут орать и… делать мне больно… я вообще… Я вызову милицию, понял!! И на кафедру твою письмо накатаю… что ты руки распускаешь!
– Ты не сделаешь этого!! – прошипел он.
– Сделаю!!! Если ты не уймешься, непременно сделаю!! – пообещала я.
И я действительно сделала бы. Он прочел это в моих глазах, а потому как-то опять сник, сел к столу и, обхватив голову руками, навис над недоеденными макаронами. Мне это не понравилось. Я на его месте уже паковала бы вещички или, гордо бросив их здесь, ушла бы в чем была: в халате на почти голое тело. Сычев уходить явно не собирался. Он потер руками лицо и спросил:
– А может быть, ты это затеяла потому, что я так и не подготовил тебя в университет? – И, не давая мне ответить, стал объяснять: – Так я бы подготовил… просто я понял, что тебе это не надо… что ты не хочешь учиться вообще… Разве не так?!
