Когда нарушалось какое-нибудь из этих неписаных правил, Саша гневался и кричал, что он не так уж много от меня просит в ответ на то неизмеримо большее, что он для меня делает. Какое-то время я тоже так считала и старалась выполнять его требования. В самом деле, что мне стоит отрезать от круглой буханки три одинаковых кусочка хлеба? От тех кусков, которые волей-неволей получаются большего размера, можно отсекать лишнее и выбрасывать. Или съедать самой, когда он не видит. Или отдавать птицам. А макароны! Так ли уж красиво втягивать их в себя с шумом? О запутавшихся в расческах волосах я уж и не говорю.
С течением времени количество этих неписаных правил все увеличивалось и увеличивалось. Мне стало казаться, что Саша однажды их все-таки запишет на гербовой бумаге, заставит меня поставить под ними свою подпись и заверит сей документ у нотариуса.
Когда он стал требовать, чтобы в его присутствии я всегда носила на лице довольное выражение, а под халатом, наоборот, вообще ничего не носила, я впервые крикнула ему в ответ:
– А пошел ты…
То, что сейчас обозначено отточием, тогда было произнесено в полном объеме. Интеллигентный преподаватель истории даже покраснел от негодования и изумления, а губы вытянулись в нитку. Он стал призывать меня к порядку, пытаясь внести запрет на использование ненормативной лексики в свой неписаный кодекс домашних правил, но мне, что называется, уже возжа под хвост попала. Я высыпала из своей косметички на журнальный столик кучу разноцветных тюбиков помады, тушь для ресниц, цепочки, колечки, гигиенические прокладки, противозачаточные таблетки и сказала:
– Теперь они будут здесь лежать всегда!!! Это мой дом, понял?!! Где хочу, там и раскидываю мелкие вещи!!! А на то, какого размера хлеб к обеду, мне вообще наплевать! А если что тебе не нравится, то можешь убираться отсюда ко всем чертям вместе со стопками своего нижнего белья и с суповой тарелкой с золотой каемкой!
Я думала, что Сычев меня убьет, и приготовилась к хорошей драке, а он испугался. Испугался так, что нитка губ побелела, как в минуты недовольства мной, а нос как-то нехорошо заострился. Он попятился от меня, упал на подвернувшееся кресло и не без труда произнес:
– Зачем ты так, Рита? Я же люблю тебя… И вообще я не так много прошу, чтобы…
– Вот-вот!!! – взорвалась я. – И чтобы этого идиотского выражения: «Я не так много прошу…» от тебя больше не было слышно!! Незачем меня о чем-то просить!!! Хочешь жить со мной, ни о чем не проси, а с благодарностью принимай то, что я делаю для тебя!!!
