— Наши интересы совпадают, Ирини, — сказал он, кладя упаковку чая в её пакет, — Было бы очень хорошо, если бы вы помогли мне.
Внезапная печаль отразилась на обычно бесстрастном лице Ирини.
— Я помогла бы, но не могу, — сказала она, — Я должна отнести их Ленцу, — Она подхватила пакеты и ушла.
Куай-Гон обдумал свой следующий ход. Сохранять ясность мыслей было трудно. Он чувствовал себя так, словно он, спотыкаясь, шёл в темноте. Так многое в его поисках было основано на догадках.
Но это было всё, что он имел.
Список всё равно ещё оставался зацепкой. Даже если бы он уже был у Балога, его следующим ходом было бы укрепление своего положения, объединение под своей властью всех возможных сил. А если Элег всё-таки уже продал список кому-то ещё, то кто мог его купить?
Ответ был прост. Приближались выборы. И именно политики были теми, кто мог извлечь наибольшую выгоду из списка, или же теми, для кого список представлял наибольшую угрозу. Тот, в чьих руках окажется список, получит огромную власть.
Признавать это было крайне неприятно, но Мэйс был прав. Нужно было идти в Законодательное собрание. Была ночь; вряд ли ему повезло бы застать там кого-то из сенаторов. Но все же было кое-что, что он мог сделать. Куай-Гон развернулся и направился обратно в Сектор Цивилизованных.
Оби-Ван и Бэнт стояли недалеко от роскошного кэфа, расположенного вблизи здания Законодательного совета. Внутри, под большими куполом, они могли видеть элиту Цивилизованных. Те смеялись, ели, разговаривали сидя за изящными столиками. Склонившись друг к другу, обменивались слухами и сплетнями.
Стулья уже были отодвинуты от ломящихся столов, затрудняя проход по залу. Впрочем, кажется, там это ни у кого не вызывало возражений.
Мэйс был где-то там внутри, надеясь разузнать последние сенатские новости. Он предложил им с Бэнт подождать его в доме Манекса, где они могли бы отдохнуть, но ни Оби-Вану, ни Бэнт не хотелось уходить. У обоих было ощущение, что каждая минута на счёту, что в любой момент может случится что-то важное.
Бэнт стояла, скрестив руки на груди, не отрывая глаз от сияющего огнями кэфа.
Оби-Ван не знал, как начать разговор. Это было непривычно и тяжко: за годы их дружбы он привык просто говорить Бэнт то, что он думает; А сейчас он был вынужден мучительно подбирать слова.
Бэнт держалась очень прямо, её взгляд был таким же жёстким, как у Мэйса. И из-за этой её непривычной неподвижности и собранности нарушить гнетущую тишину становилось ещё сложней.
