– Я вижу, ты вся в работе. Что, Кэпел не в силах тебя содержать?
Можно только представить себе, в какую ярость привело Коко подобное заявление. Ее девиз – ничем никому не быть обязанной – был целью всей жизни, которой она, наконец, достигла. Этот «любитель кокоток», как она сама его называла, был не способен понять даже то, что у нее есть чувство собственного достоинства.
Как он не похож на Боя, который, пусть и с некоторым запозданием, прекрасно понял, что нужно Коко!
* * *
Кэпел считал достойным сожаления, что у Коко не было иных подруг, кроме дам полусвета, которых он встречал в Руалье. Ну, положим, куртизанка высшего полета Эмильенн д'Алансон – еще куда ни шло: у нее связи, она вхожа в свет, может ее чему-то научить, заполнить некоторые лакуны, уберечь от иных промахов. А остальные? Пустота их разговоров – точнее сказать, трепотни – не поддается описанию. Безрукость куаферши, которая делала прическу, ревность покровителя да сплетни вокруг метрдотеля – вот и все темы. Какое убожество! Что верно, то верно – содержателям этих юных мамзелей не приходило в голову требовать от них чего-то большего, чем быть хорошенькими… и покорными. Но Коко – таково было мнение Кэпела – заслуживала других отношений, которые помогали бы ей преодолеть нехватку культуры.
Так Бой, не имевший возможности ввести ее в свет, открыл ей двери в артистическую среду. Он приглашает ее в театр, знакомит с актрисой Габриель Дорзиа.[23] Ведет в Комическую оперу и представляет только что дебютировавшей певице Марте Давелли. Они с Коко оказались почти что двойниками… Но в противоположность тому, что обычно происходит в таких случаях, между двумя женщинами не возникло взаимной ненависти, даже наоборот. Кэпел также свел Коко с очаровательной актрисой театра «Жимназ» Жанной Лери. Он пригласил всех этих молодых особ в Руалье, где они были блестяще приняты Этьеном. Бой также учил Габриель мыслить, расширял ее кругозор. Он готовил эту маленькую несмышленую провинциалку к той важной роли, которую ей предстоит играть в литературной и артистической жизни страны в период между двумя мировыми войнами.
Прежде чем отдаться всей душой и сердцем делу моды, Габриель, так до сих пор окончательно не определившаяся с выбором призвания, выказывала некоторую склонность и к искусству Мельпомены. Судя по всему, она окончательно отказалась от мысли петь со сцены. Что сделаешь, если для этого нет дарования! Но это не мешало ей петь для собственного удовольствия, и делать это она будет всю жизнь. Еще в ателье на бульваре Малешерб Люсьен Рабате была изумлена тем, как ее хозяйка вместе с сестрой напевали вполголоса за работой самые разные арии. Ее репертуар включал куплеты из спектаклей Комической оперы, например «Дочь мадам Анго», арии из опер, включая даже «Фауста» Гуно; правда, исполнялись они с неравным успехом, но с таким видимым удовлетворением, что лучшего нельзя и желать.
