Х. Ортега-и-Гассет, «Мысли о романе»
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли все;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо.
Отец ее был добрый малый,
В прошедшем веке запоздалый;
Но в книгах не видал вреда;
Он, не читая никогда,
Их почитал пустой игрушкой…
А. Пушкин, «Евгений Онегин»
Подводя итоги, возвращаемся в нашу альма-матер – фантастику. Реальных романов на сегодняшний момент пишется мало. Мы бы сказали – ничтожно мало. Возможно, массовым читателем романы востребованы не очень сильно. Возможно, писатели не слишком хотят (не могут? не умеют?) создавать подлинные романы. В изобилии пишутся эпопеи – и называются романами. Пишутся приключенческие повести – и называются романами. Пишутся сериалы – и тоже почему-то называются романами.
Скоро романами станут именоваться рассказы.
И какой же мы получили немереный кайф, стоя под Харьковским университетом с Мариной Дяченко, когда Марина сказала: "Мы написали роман!" (речь о новом романе Дяченко "Vita Nostra", который по всем пунктам роман). Вы бы видели это счастье талантливого и умелого писателя: сказано ВСЕ. Никаких продолжений не будет. И есть все необходимое: микрокосм-макрокосм, богатая фактура, расширение пространства текста, полифоническая композиция, многоязычие…
Сейчас в номинациях конвентов по категории романов царят повести-переростки. Или части сериала, которые и по отдельности числятся романами, и в непонятном будущем должны якобы сложиться в большущий роман. Так ведь вслух сказал автор этих частей! – в интервью или на форуме. Он, понимаешь, уже три года назад это сказал, а мы все складываем, складываем, и оно ни фига не складывается. Прочитаешь все это подряд – ну, допустим, эпопея. Так ведь у эпопеи другие законы. Да и финал такого расчлененного «романа» даже не открытый – его просто нет. И не успеешь оглянуться, как персонажи из вроде бы законченного «романа», неся в зубах обрывки идей, начинают вылезать в других повестях и рассказах автора…
А почему?
А потому что автор НЕДОГОВОРИЛ. С мастерством проблемки, и теперь он любимого героя сует в любую бочку затычкой: я и тут договорю, и тут, и еще напомню, и у книжного киоска постою, хватая прохожих за штаны…
Именно таким бестолковым образом и делаются попытки доработать скудную полифонию, вытащить убогий ряд сюжетообразующих героев, расширить крохотное текстовое пространство, избавиться от монологичности – дописать «роман» новыми рассказами, кусками, частями, пришивая их к монстру Франкенштейна.
