Текла потоком кровь, что битва источила,
И не мячи она, а головы влачила.
Как негра волосы, вились арканы; лих
Румиец каждый был, набрасывая их.
И с каждого врага мечом индийским смог он
Вмиг срезать голову, как бы индийский локон.
Как боль, что страждущим порой приносит свет,
Бехрамцев ужас жжет; для них спасенья нет.
Кого же увела спасения дорога?
Бехрама одного да раненых немного.
Бехрам был мощным львом, но бледен стал, понур.
Низвергнут он судьбой, как был низвержен Гур.
Не ждал ни ночью он, ни днем дурного глаза.
Да рок его обжег огнем дурного глаза.
Погибли все; гляжу — и смертный вижу пир.
Быть может, спасся тот, кто взор закрыл на мир?
Когда Бехрама в прах звезда повергла злая,
Хосрову радость он доставил, не желая.
Мир много гумен жжет как будто невзначай.
Сего забавника шутить не обучай.
Какой не вознесет он кипарис! Но скорбью
Он в час назначенный все кипарисы сгорбит.
Какой из красных роз, что нежно он взрастил,
Увянуть не дал он, какой не пожелтил!
Не все нам сахар есть, хоть сахар нам и сладок.
Пьем чистое вино, но выпьем и осадок.
Здесь подмели — твой дом, там подметают — свой.
Здесь об пол бьют ногой, там бьются головой.
Тут музыканта саз свои возносит звоны,
А там — прислушайся! — там плакальщика стоны.
Но звук — от скорби ли, от саза ли возник —
Под сводом, зримым нам, звучит лишь краткий миг,
Вселенной логово — все жгучее горнило —
От роз и от шипов следов не сохранило.
Ведь черно-белый конь наш мир задорно мчит.
Нельзя, чтоб он не бил ударами копыт.
На синем скакуне несется рок и разом
Наскочит; от него бежит в испуге разум.
Все на других, о друг, надеешься? Пойми,
Что все изменчиво; мир не в ладу с людьми.
Был на Бехрама зол небесный свод, и снова
На трон торжественно возводит он Хосрова.
Бехрама хмурого не к Чину ль путь повлек?
И где верховный чин? Его отринул рок.
Что ж! Небо ведь не раз венцы с царей снимало.
Под сей завесою таких забав немало.
Восшествие Хосрова на престол в Медаине во второй раз
Когда из знака Рыб луна свой лик взнесла, —
Луна Парвизова в знак шахства проплыла.
Под благосклонных звезд благоприятным кровом
Хосров Парвиз воссел на троне бирюзовом.
И воссоздал тогда в пределах стран земных,
На радость подданных, он славу дел своих.
Когда великое собрал он царство снова
И вновь державных дел крепка была основа, —
Хосров свой поднял трон от праха до Плеяд.
Дал морю — жемчуга, земле — алмазный клад.
Таких сокровищ блеск не видел мир воочью.
Светлей, чем лунный луч, они сверкали ночью.
