Ни у подножий гор, ни у одной вершины.
Я запад ведаю и ведаю восток.
Все страны я познал, познать всю землю смог.
Да что земля! О всем, что от Луны до Рыбы,
Мои уста, поверь тебе сказать могли бы».
Увидела Ширин: самоуверен он, —
И задает вопрос: «Кто здесь изображен?»
И отвечает ей художник тонкий, мудрый:
«Да будет глаз дурной далек от пышнокудрой!
Сказ о начертанном завел бы в долгий лес.
Но тайна образа за тьмой моих завес.
Я все события, что в сердце мной хранимы,
Тебе поведаю, но здесь ведь не одни мы».
И вот велит кумир кумирам быть вдали,
Велит, чтоб звездный круг вдали они плели.
И звезды растеклись. Шапур не медлил боле, —
Пустил словесный мяч он на пустое поле:
«Пред этим ликом лик померкнул бы любой.
Здесь областей семи светило пред тобой.
Он мощью — Искендер, своим огнем он — Дарий,
Он — Искендер, и вновь скажу о нем: он — Дарий.
В сознании небес он с блеском солнца слит.
Он — семя, что земле оставил сам Джемшид.
Он — царь царей — Хосров, и вымолвлю я смело:
Того, где он царит, счастливей нет предела».
С душой он говорил, текли его слова,
На душу гурии он простирал права.
Текли его слова. Ширин ему внимала,
И речь отрадная ей сердце обнимала.
В реченье каждое вникала, и опять
Все о Хосрове должен был он повторять,
И слово каждое в душе ее пылало,
Преображенное, как рдяный пламень лала.
Уж тайны не было, с нее совлек покров Шапур,
явя Ширин ручей прозрачных слов:
«Напрасно от меня ты тайну укрывала.
Что держишь речь свою за тенью покрывала?
О роза, распустись, чтоб сделались видны
Все лепестки. Слова открыто течь должны.
Когда ты обрести желаешь исцеленье,
От лекаря скрывать недуг свой — преступленье».
В кудрях чуть видимый, потупился кумир.
Милей смущения еще не видел мир.
То за полу беря, то в грудь вонзая жало,
Любовь ее слова на привязи держала.
Но, на него взглянув, она решила вдруг
С сосуда крышку снять: пред ней надежный друг.
Шапура не страшась, к нему подсела ближе.
Со рта сняла печать и жемчуг речи нижет:
«Чтобы господь всегда доволен был тобой,
Ты сжалься над моей печальною судьбой.
Мою сжигают кровь черты изображенья,
Целую вновь и вновь черты изображенья.
Рок спутал дни мои, спокойствие круша,
Как кудри, скручена, запутана душа.
Мне помоги в любви, о друг мой, хоть немного.
И от меня, дай срок, придет тебе помога.
Все скрытое в душе я в твой вложила слух.
И ты мне все открой, мой дух не будет глух».
И чародей Шапур уж не считает лживость
Оружьем, что верней и лучше, чем правдивость.
И, как запястья, он припал к ее рукам.
