- Место… Поспрашиваю. Но ты возьмёшься? Возьмёшься?
- А что вы про меня…
- Товар лицом хочешь? Но ты обещаешь?
- Поймите… Я сам попал в большую беду. Не знаю, как выбраться. А вместо этого всё время трачу на других. И больно это. Очень больно.
- Знаю.
- Это откуда же? Принцесса рассказала?
- "Принцесса". Роза со мной особенно не разговаривает. Хотя я ей и тётка и почти мать.
" Сестра барона. Вот откуда у неё такая свобода в баронском доме", - понял Максим.
- Но тогда кто…?
- Давай потом об этих мелочах. Ты поможешь табору?
- Какому табору? - машинально оглянулся Макс, ожидая увидеть шатры, кибитки, лошадей…
- Нашему табору. Семье нашей.
- Значит, барону дело только до своих деток?
- Всё не так. Без его ведома я бы тебя сюда не увезла. И разговора бы не было.
- Тогда зачем эта вся романтика? Пришли бы в номер и попросили, - начал горячиться Максим.
- Ты хочешь отказаться и ищешь повод, - вздохнула цыганка. - Но ради наших детей я готова всё тебе объяснить. Но… просто поверь, это всё не унижает тебя.
- Ну хорошо. Что вы обещали рассказать обо мне?
- Так ты согласен?
- Но что тут поделаешь. Согласен. Дети же.
- А если бы это были взрослые? - заглянула вдруг цыганка в самое дно глаз юноши. - Ты бы отказался?
- Нннет. Но… пусть бы подождали, пока не решу свою проблему. А что, не дети всё- таки?
- Дети, золотой мой, дети. Просто, хотелось узнать… - недоговорила баронова сестра и вновь затянулась трубкой.
- Ну а теперь о тебе. Ты знаешь, откуда пришёл наш народ?
- Вообще-то откуда-то из Индии.
- Да, и мы сохранили некоторые возможности наших предков.
- Ай, в большинстве своём…
- Да, в большинстве. Потому, что настоящее чудо даётся с болью. Ты же это сам знаешь. И далеко не каждой из моих сестёр. Поэтому, как ты правильно сказал в большинстве своём это действительно "ай". Но не я. Ещё вчера поруке и по картам мне открылось… Но лучше всё и сразу. Теперь сиди смирно и не мешай. Для этого мы сюда приехали, для этого.
Цыганка выбила из трубки табак и насыпала туда крупных семян. Бросила какой - то сухой травы в костёр и она вспыхнула странным зелёным огнём. У Максима некоторые целительные лучи получались такого же цвета. Прикурив от уголька, гадалка несколько раз обошла костёр, пристально вглядываясь в пламя. Затем вновь села возле Максима, схватила обеими руками его правую ладонь и уставилась неподвижным взглядом в пламя.
От нечего делать Максим тоже начал смотреть в огонь. Он не знал, что там видит цыганка, но он впервые смотрел на огонь костра, как на короткую жизнь маленького плазмоида. Как человек смотрит на короткую, нелепую с его точки зрения, жизнь какой- нибудь однодневки. А ведь самые проницательные люди догадывались, что и это - жизнь, только другой формы. "Огненные саламандры". О Господи, так что, и я тоже? Но… Я же вот он… Да, сейчас "вот он". А тогда, там, наверху? А девушка тогда кто? Он вдруг отчётливо вспомнил её. И что потом с ней случилось. И с ним. Что теперь делать? Как там отец? Он вспомнил вдруг Белого-старшего, когда тот приехал его проведать - с новенькими майорскими погонами и Звездой героя. А потом, как объявил о своей женитьбе. Надо ехать. Куда? Или наплевать на всё и действительно только исцелять этих несчастных деток? - он вспомнил и ужас детского дома инвалидов, и захватывающее чувство счастья, когда исцелил последнего обитателя этого приюта скорби. Может, ради этого стоит жить? Но как же тогда… зачем тогда… не-е-ет, не для этого. А для чего? Убивать? И тотчас проплыла в памяти вся вереница расправ над свевозможной мерзостью. И что? И вот… В чужом теле сижу у костра. У костра?
