Этот «пограничный инцидент» привел к важным переменам в Японии.
Хотя внутри Японии столь чувствительное поражение Квантунской армии осталось неизвестным — тут уж постаралась цензура, — но в других странах скрыть войну и поражение не удалось, тем более что уверенные в победе японские пропагандисты умудрились свозить на фронт европейских корреспондентов.
Независимо от того, знал ли о поражении рядовой японец, верхушка японского общества прореагировала на него очень остро. И причиной тому не только само поражение, как события в Европе.
Можно представить шок, поразивший Токио, когда в разгар боев на Халхин-Голе становится известно о подписании Советско-Германского договора о ненападении, затем, в последние дни Халхин-Гола, начинается германо-польская война, в которую вступают, хотя бы формально, Великобритания и Франция, тогда как СССР оказывается союзником Гитлера, даже участвует в дележе Польши и присоединяет к себе балтийские государства.
Оказалось, что японское правительство Хиранумы поставило не на ту лошадь. Германия предала Японию и все надежды, связанные с развитием Халхин-Гольского конфликта с помощью Германии и превращением его в победоносную войну против коммунизма, лопнули.
Уже 4 сентября Япония выступила с заявлением, что ни в какой форме не намерена вмешиваться в конфликт в Европе.
Германскую пощечину трудно было вынести. Хиранума с позором вылетел в отставку, на его место пришло правительство Абэ, которое приоритетным направлением в войне считало южное.
Два слова о последствиях Халхин-Гола. Хоть он и был «чисто пограничным конфликтом», в Германии из него сделали однозначный вывод — Япония как военная держава никуда не годится. Мало того, что она уже два года как безнадежно увязла в Китае, она умудрилась потерпеть поражение в условиях и обстановке, выбранных японскими стратегами. К тому же обнаружилось, что японские танки немногочисленны и никуда не годятся, авиация потерпела поражение в боях с русскими летчиками, а артиллерии недостаточно.
Такой союзник, с точки зрения Гитлера, был скорее обузой, чем приобретением. Гитлеру уже надоели союзники балластного типа, он не скрывал своего презрения к военным возможностям Италии, к которой еще не раз придется приходить на помощь.
К Красной Армии отношение изменилось к лучшему. Жуковская военная кампания была убедительна. Использование танков также было новым словом, шагом вперед после испанской репетиции. И если бы не последовавшая вскоре после Халхин-Гола провальная финская кампания, Гитлер был бы куда осторожнее.
