Но… не может быть… неужели это Юля?.. Что это могло обозначать и куда ее ведут? Стала видна и третья фигура – молодой парнишка в выцветшей гимнастерке, буденовке, обмотках и тоже с револьвером, который он держал в руках дулом вниз.
Совершенно непроизвольно я перевел глаза на грека – он стоял, схватившись за прилавок, глаза его чуть не вылезали из орбит. Он совершенно забыл о том, что я существую. Все три фигуры уже вступили на площадь и теперь пересекали ее по диагонали. Грек засуетился, вытащил из-под прилавка какой-то пакетик, потом закивал Юле, и я услышал его напряженный голос:
– Иди, барышня… день очень жарко… пей вода.
Юля, теперь я ее ясно видел, бледная, полубезумная, с обвисшими волосами (куда только девался ее былой шик), остановилась, остановились и конвоиры.
– Дай барышня пить вода, – убеждал Кристи. – Ходи сюда. Сам пей, все пей, моя угощай, круты дальше.
Под этим нажимом Юля, видимо, решилась. Может быть, ей блеснула в этом какая-то надежда, какой-то шанс, или она хотела что-то сказать греку. Она неуверенно повернулась по направлению к киоску, показывая жестом на горло. И конвойные, прельщенные предложением прохладительного угощения в такую жару, переглянулись, передний кивнул, и все трое двинулись к киоску.
Грек вновь засуетился, приготовил стаканы, разлил воду и, когда все подошли к киоску, подал стакан Юле, а затем конвоирам.
Юля меня не видела или не узнала. Я же не подавал никаких признаков своего присутствия, но мог отчетливо слышать каждое слово. Грек повторил умышленно громко, чтобы у конвоиров не возникла мысль о каких-либо секретах между ним и Юлей:
– Ай барышня… какое дело… пей вода… пей еще.
Но Юля отставила стакан и больше, как видно, не хотела. Грек охотно наливал конвоирам, пока они не напились. Через несколько минут вся группа исчезла из виду. Я только успел уловить вопросительный, умоляющий и жалкий взгляд Юли, брошенный ею на грека, когда она отходила от киоска.
Я тут же решил, что должен вернуться к Паше, может быть, какой-нибудь ключ найдется у него, и ведь он за мной посылал. Я поднялся.
3
Вид у Паши был озабоченный, но лицо его озарилось, когда он увидел меня.
– Я уже был здесь, час тому назад, – сказал я Паше, – где ты был?..
– Да знаешь, не мог, так получилось. Садись, Глеб, есть дело по твоей части.
Он вынул пачку каких-то бумаг из ящика стола. Зазвонил телефон. Я тут только заметил, что Паше установили аппарат.
– Да, чуть позже. Я занят. Да.
