Толмачев взял из кучи одну из лопат, внимательно посмотрел на нее и одобрительно хмыкнул. Все мы двинулись за ним в предназначенный квадрат, где нас уже ждал Листер.
– Теперь нужно сделать первый удар, – сказал Толмачев. – Кому будет принадлежать эта честь?
– Вам, профессор, – сказал глубоким голосом высокий седобородый Юнус Ходжаев. Он хорошо и чисто говорил по-русски. Позже я узнал, что он был не узбек, а семипалатинский киргиз, кончил военную школу и участвовал не в одном путешествии Географического общества.
– Да, да, – заикаясь, поддержал Лишкин.
Все головы повернулись к нему. Он покраснел.
– Нет, сделайте вы, – обратился Толмачев к Ходжаеву. – Это земля ваших предков. Я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал, что пришли урусы и нарушили ее покой.
– Я не имею права или учености, когда вы здесь, – опять поклонился Юнус Ходжаев.
– Знаете что, – вмешался Листер, – позвольте мне, как бывшему военному, предложить то, что у нас практикуется. Строят корабль мастера, плавают на нем моряки, но по традиции спускает его на воду женщина. Она дает ему жизнь.
– Что ж, прекрасная вещь, – ответил Толмачев. – И это мы не раз практиковали. Но кому же? – Он обвел глазами присутствующих.
– Просим Александру Ивановну, – отозвался Юнус Ходжаев.
– Я с удовольствием бы это сделала, – сказала Александра Ивановна, – но я тоже урус, и, стало быть, остается то же возражение.
– Мне кажется, – вновь заговорил Листер, – мы устраним все недоразумения, если наша вчерашняя именинница и Лейла обе возьмут на себя крестины этих раскопок. И это будет новое слово в Азии.
Чувствуя за собой молчаливое одобрение, Листер взял за руки смущенных девушек – белокурую Катю и темноволосую Лейлу, подвел их к рубежу, оглянулся на Толмачева и, когда тот кивнул, сказал:
– Во славу науки, начинайте!
Девушки сделали один-два слабых удара, а потом, глядя друг на друга и лукаво улыбаясь, стали копать веселее, вынимая почти по целой лопате. Песок поддавался легко. Постепенно присоединились другие. Листер незаметно указывал каждому место. Вскоре можно было видеть лишь склоненные спины, разгоряченные лица и взбрасываемые лопаты чистого мелкого желтого песка.
3
В то утро, разумеется, ничего не нашли. Никто, кроме, может быть, самых наивных, и не надеялся на это. После обеда Толмачев объявил, что земляных работ в этот день больше не будет, так как предстоят проводы гостей, потом фотографирование.
– Может быть, вы имели в виду, – несмело спросил я, – сначала фотографирование, а потом проводы гостей?
