– Поди обогрейся у камина, – сказала она: она думала, что он вернулся с улицы, – и сними плащ.
– Я, наоборот, собираюсь на улицу, – сказал он. – Поеду привезу Летти, она у нас переночует. Ей опять не дает покоя этот невесть кто со своими дурацкими звонками.
– А к нам, помнишь, на днях звонил и приходил очень милый молодой человек, – сказала Чармиан.
– Какой молодой человек?
– Из газеты. Который написал...
– Это было пять лет и два месяца тому назад, – сказал Годфри.
«Ну что бы человеку быть к ней подобрей? – спросил он сам себя, подъезжая к дому Летти в Хампстеде. – Почему этот человек не может быть как-то помягче?» – Ему было восемьдесят семь лет, и он ничуть не одряхлел. Размышляя о себе и о своем поведении, он избегал первого лица, и "я" у него было «человек».
«Да, нелегко приходится человеку с Чармиан», – сказал он сам себе.
* * *
– Вздор, – сказала Летти. – У меня нет врагов.
– А ты подумай,– сказал Годфри. – Подумай как следует.
– Осторожно, красный свет, – сказала Летти. – И уж ты, будь добр, не путай меня с Чармиан.
– Сделай одолжение, Летти, оставь при себе советы, как вести машину. Я и так вижу, что красный. – Он тормознул, и дама Летти мотнулась на сиденье.
Она выразительно вздохнула, и за это он рванул машину на зеленый свет.
– Знаешь ли, Годфри, – сказала она, – для своих лет ты прямо-таки изумителен.
– Это все говорят. – Он сбавил скорость, и она беззвучно перевела дыхание, незримо похлопав себя по плечу.
– В твоем положении, – сказал он, – у тебя должны быть враги.
– Вздор.
– А я говорю – должны быть.– Он прибавил скорость.
– Что ж, может статься, ты и, прав. – Он снова сбросил скорость, но дама Летти подумала: ох, зря я с ним поехала.
Они были у Найтсбриджа. Оставалось ублажать его до поворота с Кенсингтон-Черч-стрит на Викаридж-Гарденз, где жили Годфри с Чармиан.
– Я написала Эрику про его книгу, – сказала она. – Он, конечно, унаследовал некую толику былого блестящего стиля своей матери, но думается все же, что тема как таковая лишена того отблеска радости и надежды, которыми отмечены были тогдашние подлинные романы.
– Прочесть книгу мне было попросту не под силу, – отозвался Годфри. – Не смог, да и все тут. Комми, понимаете, какой-то вояжер из Лидса с женой в одном номере с этим, как его, библиотекарем-коммунистом... Это что же выходит?
Эрик был его сын. Эрику было пятьдесят шесть лет; недавно он опубликовал свой второй роман.
– Далеко ему до Чармиан, – сказал Годфри. – Старайся не старайся.
