Меня неприятно покоробил какой-то злорадствующий и мстительный тон моего собеседника, и я лишь тягостно вздохнул.
– Эх, Дмитрий Викторович, Дмитрий Викторович… Я понимаю ваше горе… Но нельзя рассматривать эту войну как конфликт между православными людьми и правоверными людьми… То есть между христианами и мусульманами.
– А как же её рассматривать? – настороженно-внимательно спросил Петров. – Так оно и выходит!
– Ерунда выходит, – огорчился я. – По-вашему посмотреть, так я в первую чеченскую кампанию воевал со своими же братьями – мусульманами?! И командовал русскими солдатами! И за всю войну ни один мой подчиненный из русских солдат не был убит и не стал инвалидом! А я – мусульманин-татарин получил тяжелое ранение от огня мусульман-чеченцев и стал полностью слепым! Что-то не сходится!
– Ну, зато сейчас вы живете в таком доме… – Дмитрий Викторович огляделся вокруг.
– А вы знаете, как мне этот дом дался? – опять возмутился я. – Тут всего шесть с половиной на семь с половиной по внешнему периметру. Зимой температура выше четырнадцати не поднимается из-за тонких стен. Думаете, мне кто-то помогал кроме моего старого отца? Хоть кто-нибудь гвоздик ржавый или кирпич битый дал? Зато архитектура Октябрьского района целых три раза запрещала мне строительство. Им, видите ли, мой участок понравился! Ведь если бы я за три года так ничего и не построил, то моя земля согласно Постановления главы администрации этого же Октябрьского района отошла к его заместителю… А сколько крови ушло на воду, свет, газ!? Телефона до сих пор нет. Но я же не кричу о том, что это русские издеваются надо мной – слепым татарином! Я же не ору о том, что мне облвоенкомат опять задерживает выплату пенсии, что медслужба СКВО и поликлиника Минобороны отказываются выдавать мне путевки в санаторий, что в детском садике от Министерства Обороны воспитатели издеваются над моим ребенком! Я же не говорю, что это вот именно русские специально устраивают такую вот дискриминацию слепого татарина, пусть даже и Героя России!
Мне, конечно, не следовало так близко к сердцу воспринимать сказанное моим собеседником, но меня словно прорвало, и накопившиеся за это время праведный гнев и обоснованная ярость выплеснулись в несколько минут… Выговорившись почти полностью, я затем замолчали несколько мгновений мы сидели молча…
– А почему это всё? – недоверчиво спросил Петров.
– А потому что я написал такую слишком правдивую книжку «Первомайка»! – нагнувшись над столом, с твердостью выдохнул я. – Потому что в ней написано о войне именно так, как это было на самом деле. Вот поэтому эти военно-тыловые суки и их гражданские сородичи организовали такую вот травлю на меня.
