На счастье, подали чай с вишневым вареньем, и Васильев от Марины отстал.
Марина нервно возила ложечкой в розетке. Не понравилось ей совпадение: пришла, понимаете ли, к Грушеньке просить помощи для пленных, а ее обезумевший от патриотизма папаша занялся политической пропагандой. Еще настроит дочку на свой пылкий и яростный лад…
Впрочем, глянув на Грушеньку, Марина не обнаружила в ее лице ни пылкости, ни ярости, а только смущение и страх. И догадалась об их причине: Василий-то Васильевич, пожалуй, не имеет ни малейшего представления о том, что его доченька во всякое свободное время бежит в «Чашку чая», любуется там австрийскими музыкантами, наслаждается их игрой, а с одним красавчиком даже танцует непристойный танец… Странно, что никто не донес о сем папеньке, небось он так отделал бы доченьку, что она и дорогу в «Чашку» забыла бы. И не то что танцевать – ходить долго не могла бы!
После чаю Васильев уехал по делам, и все в доме вздохнули с облегчением. Хозяйка немедленно отправилась прилечь, а Грушенька позвала Марину в свою комнату. Бело-розовое, кисейное, воздушное, наивное ее убранство, как обычно, напомнило Марине комнату Тамары Салтыковой, и настроение у нее, тоже как обычно, сделалось отвратительное. С удовольствием ушла бы, но без Грушеньки ей было не обойтись.
Марина села в кресло, но тут же что-то жалобно пискнуло за спиной, и она подскочила, уверенная, что раздавила до смерти одного из котят, которые вечно бегали по многочисленным васильевским комнатам, спали где хотели, лезли без зазрения совести по юбкам женщин и царапали детей. На счастье, котенок вылез из кресла вполне живой, хотя и возмущенный, ужасно зашипел на Марину и удрал из комнаты с таким явным отвращением, что Грушенька переконфузилась. Марина воспользовалась случаем и попыталась извлечь из невинной житейской ситуации максимум для себя пользы.
– Скажите, Грушенька, у вас что-то есть с тем красивым австрийцем, как его… – Она пощелкала пальцами, словно пытаясь вспомнить имя музыканта, хотя отлично его помнила. – Со скрипачом… – Новые щелчки пальцами. – Мартин, ах да, Мартин! Кстати, это имя или фамилия?
– Имя, – задушенным голосом отозвалась Грушенька и приложила ладони к щекам. Щеки как начали гореть, лишь только Марина задала свой вопрос, так и полыхали все сильнее. – Его зовут Мартин Бобаш. А с чего вы взяли, что у меня с ним что-то есть? Мы просто танцевали…
– Ну, он-то с вами не просто танцевал, – усмехнулась Марина. – Он в вас влюблен, сразу видно.
