— Извините, я вижу спящую даму, и, как мне кажется, у ее изголовья лежит книга, — отвечал дон Клеофас.
— Совершенно верно, — сказал Хромой, — эта молодая особа — графиня, очень остроумная и веселая; целых шесть суток она страдала бессонницей, которая ее страшно изнурила; сегодня она решилась позвать доктора, одного из самых важных на всем факультете. Он приезжает; она с ним советуется; он ей прописывает лекарство, рекомендованное, по его словам, еще Гиппократом. Дама стала подшучивать над его рецептом. Врач, грубая скотина, обиделся и сказал с ученой напыщенностью:
— Сударыня, Гиппократ не такой человек, чтобы над ним смеяться.
— Ах, сеньор доктор, — отвечала с серьезным видом графиня, — мне и в голову не приходило смеяться над столь знаменитым и ученым писателем; я его настолько ценю, что уверена: стоит мне только открыть его трактат, как бессонница у меня пройдет. В моей библиотеке есть новый перевод его сочинений, сделанный ученым Асеро, это самый лучший; я велю принести мне его.
И действительно, полюбуйтесь магическим действием этой книги: на третьей странице графиня глубоко уснула.
В конюшне этого самого дома приютился однорукий солдат; конюхи из сострадания пускают его туда по ночам, и он спит на соломе. Днем он просит милостыню, и недавно у него был забавный разговор с другим нищим, который живет возле Буэн-Ретиро, где обычно проезжают придворные. Этот нищий неплохо обделывает свои делишки, он вполне обеспечен; у него есть дочь на выданье, и она слывет между нищими богатой наследницей. Солдат сказал этому нищему «с денежкой»:
— Senor mendigo,[9] я лишился правой руки, я не могу более служить королю и должен, как и вы, существовать милостыней. Я знаю, что из всех ремесел это самое прибыльное, и что один только у него недостаток — оно не совсем почетно.
— Если бы оно было почетным, — возразил другой нищий, — оно потеряло бы всякую ценность; все стали бы им заниматься.
— Вы правы, — отвечал безрукий, — но так как я ваш товарищ по ремеслу, мне хочется с вами породниться. Выдайте за меня дочь.
— Что вы, приятель, — возразил богач, — ей нужна партия получше. Вы недостаточно искалечены, чтобы быть моим зятем; мне нужен такой, которого даже ростовщики бы жалели.
— Неужели я еще недостаточно жалок? — спросил солдат.
— Образумьтесь! — резко ответил тот. — Вы только безрукий и смеете мечтать о моей дочери! Да знаете ли вы, что я отказал безногому?
— Было бы несправедливо пропустить дом, что рядом с дворцом графини, — продолжал бес, — там живут старый художник-пропойца и поэт-сатирик. Художник вышел из дому сегодня в семь часов утра, чтобы позвать священника к умирающей жене, но по дороге повстречал приятеля, который затащил его в трактир, и старик только в десять часов вечера возвратился домой. Поэт, известный тем, что не раз бывал бит в награду за свои едкие стихи, недавно заносчиво говорил в кофейне о человеке, которого там не было:
