Мы долго шли ночью, разрезали колючую проволоку, после по тому, что осветительные ракеты стали рваться позади нас, мы поняли, что фронт остался позади. Чтобы не привлекать внимания в прифронтовой полосе, мы трое решили разделиться и встретиться в Симферополе, потому что документы, которыми нас снабдили в Екатеринославе, в прифронтовой полосе были недействительны. Однако когда я с большим трудом добрался до Симферополя, то никаких следов своих товарищей там не нашел. Явочная квартира, чей адрес мне дали в Екатеринославе, показалась мне ненадежной – слишком людно было вокруг, толклись какие-то подозрительные личности. По дороге туда у меня проверили документы и даже обыскали, но ничего не нашли.
– А как же мандат за подписью товарища Мокроусова? – поинтересовался матрос.
Борщевский расстегнул пиджак и вытащил откуда-то из подкладки маленькую прямоугольную тряпочку, на которой неразборчиво, но, несомненно, типографским способом было напечатано, что предъявитель сего является представителем Крымского краевого комитета партии, обладает всеми полномочиями и так далее, а внизу стояла подпись тов. Мокроусова.
– Она была зашита в подкладку и не шуршала при обыске. Далее я отправился на вторую, запасную квартиру, там нашел товарищей, предупредил их, но поздно, потому что первую явочную квартиру в тот же день разгромили.
– Угу, – проговорил товарищ Макар, и непонятно было, одобряет он все услышанное или осуждает. – Стало быть, товарищи, деньги для того, чтобы достать оружие, придется добывать самим.
– Разберемся! – крякнул матрос.
– Пора расходиться, товарищи, скоро комендантский час.
Все задвигали стульями, поднимаясь.
– Товарищ Тоня, я тебя провожу! – подскочил Салов к Антонине.
– Я с дядей Семеном пойду, – отшатнулась она и обожгла его взглядом синих глаз.
– А я, товарищи, – обратился Борщевский к типографским, – хотел бы взглянуть, как у вас дело обстоит в типографии. Вы не против?
Гольдблат молча пожал плечами, что означало согласие.
Оставшись втроем, потому что сапожник немедленно удалился на кухню, Макар, матрос и Сапов сели в кружок за стол и долго беседовали вполголоса, сдвинувшись голова к голове.
– Значит, как договорились, завтра и сделаем, – подвел итоги Макар.
– Что-то мне этот Борщевский не нравится, нет у меня к нему доверия, – пожаловался Кипяченко.
– Много спрашивает, во все суется, – с готовностью согласился Салов.
Товарищ Макар разговора на эту тему не поддержал, но в глазах его снова возникло то непонятное выражение. Товарищ Макар твердо знал, чего он хочет, но в некоторые свои планы он никого не посвящал.
