– Послушай, Петрович, – давай только лучше пойдем на откос… – Было у нас местечко у железной дороги, недалеко, мы часто там поддавали. Он удивился – ну, я ему, конечно, пиночетовские традиции объяснять не стал, а говорю – тоже, в общем-то, правда: здесь, говорю, менты часто ходят – могут привязаться. Он еще больше удивился: а что, говорит, нельзя? Как малый ребенок, ей-Богу… потом я, правда, сообразил, что в тех местах, откуда Петрович приехал, наверное, и милиции нет – как говорится, закон – тайга, прокурор – медведь… Нельзя, говорю ему, Петрович, общественное место – только пиво. «Во, – говорит, – придумали! Ну, пошли…» Допили мы наше пиво – и пошли. Пузырь, когда я мимо него проходил, глазами мне все внутренности проел – как бы следом, думаю, не поперся… Но ничего, обошлось – наверное, сил не хватило.
Взяли мы в «Дубль вэ» бутылку «Агдама» – Петрович опять удивился, думал, будем брать водку – а водки не было, за ней надо было идти на Кукуй. Вторую Петрович не предложил, а я, понятное дело, не стал выскакивать: не твои деньги… но в глубине души с надеждой подумал: «Ямщик, не гони лошадей…» По дороге я заглянул в «Молочную», была такая забегаловка на углу, торговала пельменями – да она и сейчас по-моему есть, может быть, называется по-другому… какая-нибудь «Ламбада» – знаете, сейчас торгаши все свои магазины по-иностранному называют: в моем доме «Диета» была тридцать лет «Диета» – назвали, м-м… дураки, «Маркое» – я так и не знаю, что это – может быть, этот, как его… филиппинский диктатор? Так вот, зашел я в «Молочную» и, как баба Зина меня не пасла – а все равно посуду-то убирать надо, хочешь не хочешь, а отвернешься, – умыкнул стаканчик. Я мог и в «Пиночете», конечно, взять, но это… нехорошо: там за это время из него человек пятьдесят разольют, а мы вдвоем держать будем… А баба Зина не обеднеет, она с нас каждый день по мешку посуды сдает, – а как не дашь, иначе выпить не пустит. В Пиночете весь день простоишь, ноги гудят, а здесь посидеть можно… можно было, кстати, и в «Молочной» остановиться, но я уже разогнался на откос – тем более что духота от этих пельменей. По дороге еще в булочную зашли, четвертушку бородинского – самое милое дело – купили…
Перешли улицу Панфилова, спустились. Откос этот от окружной железной дороги, она еще при царе построена. Там хорошо: деревья, кусты, сверху не видно, присесть можно – народ натащил досок, ящиков, старых покрышек, даже скамейка есть… Дяди Яши, правда, заходят – а где их нет? – но редко: по рельсам проходит граница между нашим отделением и сто тридцать вторым, поэтому, как только подосиновик над кустами заалеет – все прыг через дорогу! если с той стороны пойдут – то обратно… так при случае и прыгают. Весной там, как подсохнет и верба расцветет – что ты! народу, как на улице Горького…
