«И что мне делать теперь? Идти к Пеку? Они отправят меня работать на поля вместе с теми, у кого совсем не было мелидды… как у моего любимого и уважаемого отца, который работал, чтобы такие как я могли питаться и выполнять то, к чему были призваны. Это я смогу пережить. Я не испытывал предубеждения против любой работы, земля и навоз были для меня не хуже мечей и зеркал. Но позволить Каддоку рыться у меня в голове… давать мне советы, искать причину моей „болезни“, накладывать на меня заклинания, обнажать мои мысли, страхи и желания, чтобы найти в них признаки нечистоты… – этого я не вынесу… не смогу».
– Разве ты ничего не ответишь на это, сын мой? – Это был Кенехир. – Если то, что ты сообщил, правда, ты не можешь позволить этим людям заставить тебя молчать.
Я посмотрел на него, ничего не понимая… Потом я перевел взгляд на Катрин. Она не отвела глаза. Четверо из пяти. Кенехир был за меня. Четвертым была Катрин, мой друг и наставник.
Такого удара я не мог перенести. Я повернулся к Исанне:
– А вы? Есть ли смысл взывать к вашей мудрости?
Моя жена сидела на дубовом стуле так прямо, словно ее спина тоже была вырезана из куска дуба, она ответила сразу, без раздумий:
– Я не вижу причин противостоять Совету. Твоя деятельность Смотрителя прекращена. Ты освобожден от клятвы.
На лице Талар появилось подобие улыбки.
Я вышел из комнаты. Из резиденции. Из деревни. Лучи вечернего солнца играли в зеленых кронах. В высокой цветущей траве звездами проглядывали венчики желтых купальниц. Весна уже почти стала летом, но все казалось мне черным в этот яркий вечер. Я всегда нес мою клятву Смотрителя в своей душе, амулет, спасший меня от ужаса, талисман, вынесший меня из глубин боли и разрушения. Теперь все кончено, я ощущал на себе груз лет, несправедливости и горя.
– Сейонн! Погоди! – Катрин. Но я не отозвался. Зачем, если все смешалось вокруг меня, как пейзаж за гибнущими Воротами. – Ты должен выслушать! – Но я не стал слушать и не стал ждать. Я побежал и бежал, пока моя прежняя жизнь не исчезла за горизонтом.
Кролик испуганно застыл в темноте. Зверек окаменел, слившись с куском скалы, но я чувствовал исходящую от него тревогу, так же как и он ощущал мое дыхание, нарушающее живую структуру воздуха, улавливал мой запах, смешивающийся с запахами нагретого за день камня, земли и ручья. Он ждал, шевеля усами. Я неподвижно лежал на животе и ждал. Два паука промчались мимо меня, как крохотные шакалы, спешно покидающие поле боя двух крупных хищников. Я держал руку у лица, аркан был готов упасть на беспомощного зверька. Все было готово. Победа у меня в руках. Но внезапный раскат грома нарушил тишину, моя жертва сбежала, отдаляя петлю от своей шеи еще на один день, еще на один день оставляя меня с пустым желудком.
