– И ты согласился? – Орлов нахмурился.
– А что мне еще оставалось делать? – вскинулся Станислав. – Не мог же одним махом разрушить всю свою легенду, так кропотливо составленную. Разумеется, убивать я никого не буду, Петя. Время у меня есть. Глядишь, успею накопать какую-нибудь информацию. Я поддерживаю отношения с Нечайкиным, и, несмотря на заказ, поступивший лично от Глазберга, он собирается использовать меня еще в каких-то разборках.
Крячко замолчал. Орлов тоже не спешил высказывать свое мнение. Пару минут генерал барабанил пальцами по крышке стола, словно собираясь с мыслями, и наконец изрек:
– Мне все это не нравится.
– Почему?
– У меня такое ощущение, что ты заигрался, Стас, – брови Орлова сошлись над переносицей, и в устремленном на него взгляде Крячко прочел откровенное недовольство шефа. – Скажу тебе честно, я вообще не вижу никакого смысла в твоих действиях. Для чего такая сложная игра? Легенда, прикрытие… Тебя интересует гибель Юрия Дражайского или темные делишки Глазберга?
– Меня интересует и то, и другое, – при желании Крячко мог быть очень упрямым. Особенно в тех случаях, когда он чувствовал за собой правоту и был уверен в четко выбранной позиции. – К тому же я готов дать девяносто процентов из ста, что смерть Дражайского – дело рук Глазберга и его людей. Дражайский должен был им почти полмиллиона и отдавать не собирался.
– С чего ты взял, что он не собирался отдавать Глазбергу деньги?
– Я собрал на Дражайского кое-какое досье. Он должен был очень многим, – Крячко многозначительно покачал головой. – Но больше всех – Глазбергу. У меня, правда, недостаточно улик, чтобы предъявить Глазбергу какое-то обвинение, и я отказался от мысли тряхнуть его по полной программе. Я ведь сказал тебе о Ремизове. Думаю, можно выяснить и много чего еще интересного. Так что…
– Ну хорошо, – сдался Орлов, хотя Крячко был убежден, что в глубине души у генерала осталось немало сомнений. – Если ты так уверен, что в смерти Дражайского повинен Глазберг, какого черта делает Лева в Иркутске?
– Не знаю, – полковник пожал плечами. – Ты звонил ему?
– И не один раз. Но его телефон недоступен. Как обычно, – беззлобно, но с нотками недовольства буркнул Орлов.
– Меня постигла та же неудача, – признался Крячко. – Но думаю, что при необходимости Лева сам выйдет с нами на связь, и тогда ситуация более или менее прояснится. Не вижу поводов для волнения. Лева – достаточно взрослый мальчик.
– Очень смешно, – парировал Орлов. – У меня всегда есть повод для беспокойства. Или, если быть до конца точным, у меня два таких повода. Ты и Гуров.
