– Не убивал я! – вдруг заорал психоаналитик. – Не убивал! Не убивал!
И стал, вскочив, делать пассы перед глазами Запердолина.
– Леонард, берегись! – воскликнула я. – Он тебя сейчас в детство погрузит! Память предков разбудит! Тебя уволят за несоответствие!
– Лихо мне! – каким-то не своим голосом молвил полковник. – Помози, батюшко, сиротству моему, исправь мою душу косую, и весь мой орган по души катится косо, с трудом великим, не путем еду…
Я кинулась его трясти, крича конвою, чтобы забрали шарлатана и увели в камеру. Конвой меня знает, то они меня арестуют, то я их коньяком в особняке угощу, так и живем.
– Всех погружу, всех! Произошло чудовищное совпадение! Всех разбужу! – взвыл Раймондюкас. И пока его выволакивали из кабинета, все выл и выл.
Видели бы покойница Лена и покойница Елизавета своего избранника! Это был уже не импозантный румяный блондин с фигурой кинозвезды! Это была тварь дрожащая, горемыка, накудесил много, в жизни сей, аки козел, скача по холмам да ветр гоня, еретик, никонианин, гной и червие в душе его кипят…
Ой, что это я?
У полковника за батареей всегда была припрятала бутылка хорошего коньяка. Выпроводив конвой с преступником, я достала бутылку, хорошо тяпнула из горла, а остаток вылила в глотку полковнику.
Сразу же на душе полегчало, и память предков, некстати разбуженная, залегла спать дальше.
И я повезла Запердолина в Вилкино – кормить ужином. Ужин он сегодня заслужил.
Правда, он не слишком докапывался до мифического любовника Лены, ну да ладно. Это вранье вскроется завтра или послезавтра.
Но все же червячок сомнения точил мою душу. Не зря ли я время трачу? Вот уже сколько дней следствие веду, а всего два убийства. И если один труп я видела своими глазами, то от второго осталась лишь лужа крови. Мало, мало!
Горе мне, лихо мне, согрешила еси…
Въехав во двор особняка, я увидела очередную странную картину. Меня встречал Альфонс Альфонсович в каком-то доисторическом халате с высоким воротником, имея в руке нечто вроде булавы нашего мажордома, только подлиннее. Приглядевшись, я узнала палку, которой мы подталкиваем Дусеньку, если нужно ее отогнать из террариума в бассейн или обратно. Эта железная палка сделана по специальному заказу из сверхпрочного металла, только свекор зачем-то увенчал ее набалдашником, и этот набалдашник оказался нашей антикварной серебряной сахарницей.
– Добро пожаловать, боярыня! Падайте, холопы, боярыне в ноги! Винитесь в грехах! – завопил свекор.
