– А все-таки – где Татьяна с Юркой?
– Они в безопасном месте… – он ответил не сразу.
– Им там ничего не угрожает?
– Им там ничего не угрожает.
– А нам тут?
Он покосился на меня.
– Если хочешь, оставайся, – вдруг предложил он. – А я пойду. С тобой тут уже ничего не случится. Утром захлопни дверь.
Все бы ничего – но почему в этих словах была такая горечь?
Нартов не жаловался, я не могла представить, что он когда-нибудь в жизни кому-то пожалуется, но ему было сейчас очень плохо.
– Ты настаиваешь на том, чтобы я уехала?
Что бы ни говорили дамы, которые пишут психологические статеечки для журнальчиков, у женщины есть только один способ привести мужчину в чувство. И я была к этому готова. Я хотела забрать у него эту горечь, выжать ее из него, как сок из лимона, со всей доступной мне в любовных схватках яростью. Чтобы он разрядился и вздохнул с облегчением. Ну да, я этого хотела!
– Да. Настаиваю. Постельное белье в шкафу на второй полке. Все, что найдешь в холодильнике, съедобно. Только…
– Что?
– Ничего.
– Может, чаю попьем? – растерянно предложила я.
– Пей, если хочешь. Только свет не зажигай.
Действительно – вполне хватало луны. Cerco tiene la luna, mi amor ha muerto…
Похоже, я слишком долго повторяла эти строки про себя и наконец пробормотала вслух.
– Ты о чем это? – спросил Нартов.
– Испанские стихи, очень старые. В светлом кольце луна, любовь моя умерла.
– Любовь? – переспросил он.
Я подумала, что сама виновата – слишком тихо сказала.
– Любовь.
– Помнишь?
– Ага…
Я знала – он подумал про ту ночь, когда мы оба не могли заснуть. Уж лучше бы согрешили – тем бы наш роман и окончился. Тогда Нартов уж точно не прислал бы ко мне жену с ребенком. Да и я бы забыла его не то чтобы совсем навеки – но основательно.
– Все было правильно, – вдруг сказал он. – Все равно бы мы вместе не остались. Так что не думай об этом.
– По-моему, как раз ты думаешь об этом. А я… не могу же я, сам понимаешь, спать со всеми, кто… ну, скажем так, случайно оказался у меня дома… ну, ты сам знаешь, как это называется…
– Мало ли что в жизни не сбылось… – опять голос стал глухим и смутным.
– И это тоже не сбылось. Прости.
Я все никак не могла понять – зачем он говорит мне о несбывшемся. Объясняет, почему сейчас не хочет ко мне приставать? Но в таком случае, это – совершенно дурацкое объяснение. Не хочет – и не надо. Значит, действительно не судьба.
– Да ладно тебе, – сказала я, но каким-то не своим голосом. И наступила абсолютная тишина. Совершенно ирреальная тишина.
